Четыре дня в начале года тигра - страница 5

Третий вид целительства сомнений не вызывает ни в ком; о о хорошо знакомые народной медицине едва ли не всех стран костоправы («мануальная терапия»), они же на Филиппинах и массажисты. Здесь результаты поразительны и непротиворечивы. Помогает практически всем, хуже не становится никому. Техникой этого третьего направления пользуются и представители двух первых течений, что придает им надежность и респектабельность.

Хоакин не навязывает своего мнения ни о феномене филиппинских «хилеров» вообще, ни о самом знаменитом из них, Антонио Агпаоа, в частности. Тони Агпаоа практиковал тот вид психохирургии, который выше был обозначен как первое ответвление народной медицины. Вывод, который можно сделать из повествования Хоакина, сводится к формуле: «В этом что-то есть». Можно добавить, что репутации Тони Агпаоа и всего «хилерства» сильно повредила его ранняя смерть: он умер в 1982 г. в возрасте 42 лет. Соперники и недоброжелатели говорили, что его погубило неумеренное жизнелюбие, поклонники — что он весь отдал себя людям и сгорел. Читатель волен сам сделать выбор. Ныне самый знаменитый хилер Филиппин — Алекс Орбито, всего же на Филиппинах насчитывают до семидесяти «хилеров», пользующихся международным признанием. Есть отели, отведенные паломникам за здоровьем, в коих недостатка нет. Бывает, стены таких специализированных отелей сплошь увешаны костылями исцеленных — это очень впечатляет.

Филиппины — страна религиозных мистиков; мистик, как уже говорилось, и сам Ник Хоакин («чертовщинка» непременно присутствует в его художественных произведениях). В стране много визионеров, прорицателей (особенно прорицательниц), их часто именуют бесноватыми, но некоторые из них сумели увлечь за собой десятки, а то и сотни тысяч людей, создав устойчивые деноминации. Одна из таких деноминаций — Иглесия-ни-Кристо, Церковь Христа, организация с поистине железной дисциплиной, оказывающая влияние на политическую жизнь страны. О ней говорят много и говорят разное, но ясно одно: к Богу они относятся очень серьезно.

Филиппины — страна истово верующих, к Богу там стремятся чуть ли не все, пусть и по-своему, а это верный признак жизнеспособности народа. Сектантов, пророков, поклонников экзотических культов нередко именуют изуверами и фанатиками. Что есть, то есть, но несомненно, что под всеми этими часто непривлекательными формами религиозности кроется что-то чистое и искреннее. И нет большого греха, справедливо замечает Хоакин, в непостоянстве поклонения, ибо надо постоянно изумляться, не допускать рутинизации культа. «Бог меняет моды на святых, чтобы святость всегда изумляла нас». Может быть, Хоакин слишком снисходителен к религиозной практике своих соотечественников, но кто может бросить в него камень, и в них тоже?

Филиппины также — а может быть, и прежде всего — страна завзятых петушатников, страстных поклонников петушиных боев. И вот тут трудно примириться со снисходительностью. Петушиные бои — это мука и страдания, это причина распада семей даже здесь, в католической стране, это источник неисчислимых бед и огромного горя. Эта страсть всепоглощающая: петушатник в считанные минуты, секунды даже, спускает все, что имеет: деньги, отложенные на учебу детей, верного помощника — буйвола-карабао, еще не собранный урожай риса.

Во вполне современном городе, таком, как Манила, по утрам нас будит бодрый петушиный крик, потому что петухов держат многие, и в самом центре города можно увидеть привязанного к дереву или ограде красавца, горделиво вышагивающего в ожидании очередной схватки. Техника подготовки петухов к бою, воспитания в них доблести изощренна и не поддается описанию. Хоакин прав: у филиппинца, кажется, эта страсть уже в крови, и, завидев двух дерущихся бойцов, он непроизвольно воскликнет: «На белого!» или «На красного!» (так делаются ставки), и тут же невесть откуда возьмется кристо (так называют держателя пари). Еще И. А. Гончаров, в середине прошлого века посетивший Манилу на фрегате «Паллада», отметил, что каждый тагал таскает под мышкой петуха. Страсть эта древняя, и пет никаких признаков того, что она изживается. Скорее наоборот.