Четыре грустные пьесы и три рассказа о любви - страница 11
Валентина: Нет. Зачем? Чтобы он снова совершил какую-нибудь мерзость?
Ирина: Давайте я с ним поговорю. Я попрошу их вернуть. Он послушается, сейчас послушается.
Валентина: Ну, конечно, сейчас он послушается, он, конечно, послушается.
Действие второе
Дом. Занавески опущены. В доме Серафима Ивановна, Ангелина Ивановна, Анна, Валентина и Ирина.
Серафима: Мой Андрюшенька вернулся, ведь правда, он вернулся? Пусть он поскорее придет! Я так хочу его видеть!
Ангелина Ивановна: Серафимушка, нет никого, только я и девочки.
Серафима: Он здесь, в городе, я знаю. А ты говорила, он женился, семью завел. А я-то знала, что нет. Я одна верила, ты не верила, а я верила. Я знала, знала, что он вернется. Немедленно приведите мне его! Немедленно! Я должна его увидеть. Мы поженимся сразу же.
Ирина: Тетя, поздно, загсы не работают.
Валентина: Пошутила?
Ирина: Не до шуток.
Валентина: Сира, это твоей внук приехал, Боря, какой сейчас год?
Ирина: 45.
Валентина: А месяц какой?
Серафима: Как какой? Февраль месяц.
Валентина: Тетя, да уже сто лет прошло! Он никогда не вернется.
Ирина: Может, вернется, Валя.
Валентина: Глупости не говори.
Ирина: Тетя, а какой твой Андрюшенька?
Серафима: А ты разве не видела его?
Ирина: А ты опиши?
Серафима: Молодой, красивый.
Ирина: Как на фотографии?
Серафима: Да приходил же он, вернулся.
Ирина: Тетя, ты точно уверена, что это твой Андрюшенька?
Серафима: Я так его ждала. Мы поженимся.
Ирина: Тетя, а кто мы?
Серафима: Как кто? Подружки мои. Самые близкие.
Ирина: Тетя, а когда он уходил, он во что был одет?
Серафима: В форму, во что же еще.
Ирина: А что он тебе обещал, когда вернется?
Серафима: Поженимся, обещал. Немедленно отведите меня к нему. Или пусть он придет. Куда он ушел?
Ирина: Валя, он придет и вернет ей письма.
Серафима: И мы поженимся?
Валентина: Не надо, Ира, не надо этого делать. Я поняла, что ты задумала, не надо, Ира. Не сбудется эта ее мечта. Не надо, Ира. Может, пройдет у нее?
Ира: Давай это сделаем, если он должен вернуть письма, то он должен вернуть их так.
Серафима: Вы ведь приведете мне моего Андрюшеньку?
Валентина: Приведем, только у него еще дела в военкомате, он к тебе недельки через две придет.
Ирина: Разве он не может прийти прямо сейчас?
Валентина: Сейчас он никак не может.
Ирина: А мне кажется.
Валентина: А я знаю, что прямо сейчас он не может.
Ирина: Мне кажется, Сире было бы лучше, если бы он пришел сейчас.
Серафима: Сейчас!
Валентина: Что мы будем делать?
Серафима: К свадьбе буду готовиться. Мы будем шить мне платье.
Валентина: Нет, Сира.
Ирина: Платья сейчас не модно.
Серафима: Нет, не время для платьев. Просто в загсе распишемся и все. Надо только маме сказать. (Ангелине) Мама! А я замуж выхожу. Андрюшенька мой вернулся.
Ангелина Ивановна: Знаю, слышала все.
Серафима: Он ведь герой?
Ангелина Ивановна: Герой.
Серафима: Мама, а праздновать будем?
Ангелина Ивановна: Куриц зажарим.
Серафима: И люди придут, ведь это важный день.
Ангелина Ивановна: Очень важный.
Серафима: А папа против не будет?
Ангелина Ивановна: Нет.
Серафима: Как хорошо, что вы на моей свадьбе будете! Как же я счастлива! Хорошо, что он ушел, ведь видеть до брака невесту в платье — плохая примета.
Ирина: Это если в платье.
Серафима: Тогда, может быть, ты его позовешь. У него чемоданчик с собой был и сумка. Он книжку брал про путешествия, она в таком переплете черном была. И за ним его ученики бежали, весь класс, он ведь в интернате тот год работал, перед войной, весь класс за ним бежал. А я тоже бежала, он на меня только и смотрел.
Ирина: Я не могу.
Серафима: Он поранился, вишню рвал, и поранился, и рука правая бинтом была перевязана, он мне ею махал. И такой неловкий: у него сумка с плеча падала все время. Они отрядом уходили, он последним стал, чтобы попрощаться получше, а ребята ему кричали: Андрей Дмитриевич, Андрей Дмитриевич. А мама у школы осталась.
Ирина: Мама, прости Борю. Она сама дала письма, и он все вернет.
Ангелина Ивановна: Я прощу.
Серафима: У него ведь медали есть. За Отвагу, пусть наденет, он ведь герой.
Ирина: Мама, как ты думаешь? Вести Андрюшу?
Ангелина Ивановна: Не знаю, девочки. Лишь бы хуже не было.