Четыре-ноль-четыре - страница 3

О чем бы Таннер не думал, он отбрасывает свои мысли и кивает в сторону заправки.

— Мы нашли пропавшую девушку. Ты, случайно, не замечала здесь что-то необычное? Может кто-то вел себя подозрительно, или ты видела кого-то, кто здесь раньше не появлялся? — Он указывает на камеру наблюдения над нами. — Проклятая штуковина не работает.

Я сморю вверх, хотя прекрасно знаю, о какой камере он говорит — она уже век как не работает.

— Пропавшую девушку? — Мне трудно ответить на вопрос Таннера. Слишком много людей в моем районе, и если честно, то мы все, порой, выглядим так, словно нам здесь не место.

— Да. Она попала в город через секс-траффик. Влюбилась в сутенера. Классика.

Я киваю, словно понимаю, о чем он говорит, хотя на самом деле это не так.

— Ясно.

Таннер задумывается, опять хмурится, и меня так и подмывает взять и разгладить морщины, образовавшиеся на его лбу. Чтобы не сделать этого — хоть и очень хочу — я смотрю себе под ноги, но, все же, немного склоняюсь к Таннеру. Он стоит рядом, мне нужно просто протянуть руку и провести пальцами по этим морщинам. Уверена, они исчезнут, в первую очередь от шока из-за моих действий, но по любому их не станет. И пусть и на короткое время Таннер избавится от хмурых складок на своем лбу.

Но я не делаю этого, как и многое другое.

— Это то, чем ты занимаешься, как полицейский? Расследуешь дела, связанные с секс торговлей? — интересуюсь я вместо этого.

Словно вспомнив, что я рядом, Таннер наклоняет ко мне голову, а затем качает ей.

— Нет-нет. Хотя даже не знаю, может, это было бы и лучше. Я занимаюсь пропавшими без вести. Найти их живыми — это лучший результат моей работы. — Он кивает в сторону заправки. — Это удачный исход. Она пропала не так давно. Возможно, у нее не так много душевных шрамов, как у других.

По моему телу пробегает дрожь. Не могу представить, как можно прожить хоть день такой жизнью и остаться без шрамов.

— С тобой все в порядке?

Должно быть, Таннер наблюдал за мной, и я вижу, как он меняется, словно по щелчку. Сейчас он смотрит на меня не так, как раньше, когда отвлекся, задумался или мысленно витал где-то.

Он смотрит на меня, как коп.

Его взгляд словно может проникнуть внутрь и посмотреть, о чем я думаю. На мгновение я напрягаюсь, но потом встряхиваюсь и откидываю эти мысли. Таннер просто выполняет свою работу, а я его потенциальный свидетель. Его обязанность пытаться разглядеть то, чего другие не заметят.

— Да, все нормально. Знаешь, я задавалась вопросом, чем ты занимаешься. Было не сложно догадаться, что ты полицейский, но я не знала из какого отдела. — Я замолкаю, а потом, подумав, добавляю: — Теперь я понимаю, почему ты все время смотришь на листовки с пропавшими девушками.

«Девушками 4-0-4».

Таннер не отвечает, не показывает, что я задела его за живое. Однако я это чувствую. Мои слова каким-то образом пробрались ему под кожу, и он просто не может ответить. Не знаю, почему. Казалось, я не сказала ничего такого, но когда замечаю удивление в глазах Таннера, то меня охватывает дрожь. Эта дрожь напоминает ту, что от бабочек, которые на днях порхали в моем животе, но все же отличается. Как будто именно сейчас это реально, а прежние трепетания были лишь фантазией.

— Разве я смотрю на них? — спрашивает Таннер хрипловатым голосом.

«Я оказалась права. Я добралась до него. Мне это нравится. Греет душу».

— Ага. Когда заходишь в кофейню, в первую очередь смотришь на доску объявлений, потом проводишь рукой по волосам… — Я запинаюсь, понимая, что есть грань между наблюдательностью и преследованием. Я уже почти вплотную подошла к ней, впрочем, как и к тому полицейскому, за которым наблюдала.

— Я имею в виду, что порой замечаю, как ты смотришь туда, — откашливаясь, продолжаю я.

— Разве? — Он удивленно моргает и покачивает головой. — Вероятно, я не замечаю этого за собой.

Таннер смотрит себе под ноги, словно я сказала то, что ему не понравилось, а потом под звон колокольчика открывается дверь офиса заправочной станции. Таннера окликает женщина-полицейский. Она машет, чтобы он подошел к ней, а я вдруг вспоминаю, зачем, в первую очередь, приехала на заправку.