Четыре Призрака из «Гамлета» - страница 4

Босс высмеял мысль о том, будто он был Шекспиром. Он сказал, что если бы Билли Ш. переродился, то непременно стал бы всемирно известным драматургом, который в свободное время достиг невиданных высот в естественных науках и философии и оставил ключи к тайне своей личности в математических уравнениях, чтобы отомстить Бэкону, вернее, бэконианцам.

И все же я считаю, что Гилберт Ашер был бы неплохим кандидатом на роль перерожденного Шекспира. Босс скромен, насколько это возможно для звезды и режиссера… вероятно, таким был и сам Шекспир, иначе не возникло бы нелепой полемики о Бэконе, Оксфорде, Марло, Елизавете и прочих кандидатах в Шекспиры. К тому же Боссу присуща нежная меланхолия, хотя он красивее и, несмотря на свои годы, крепче телом, чем можно было бы ожидать от Шекспира. И он чрезмерно щедр, особенно когда дело касается старых актеров, блиставших в былые времена.

В этом сезоне его щедрость привела к тому, что он нанял Гатри Бойда для сложных возрастных ролей, в том числе из репертуара Ф. Ф.: Брута, Отелло, a также Дункана из «Макбета», Кента из «Короля Лира» и Призрака из «Гамлета».

Гатри был громогласным великаном-пьянчугой. У себя в Австралии он блистал в шекспировских пьесах и контрабандой провез немного успеха на запад. Он научился говорить чуть тише, оставаясь простым и искренним, но при этом пылким, и даже провел несколько лет в Голливуде. Там он снова запил, возможно из-за тупых ролей, которые ему предлагали, и провалился шесть раз подряд. Жена развелась с ним. Дети от него отдалились. Он женился на старлетке, но та с ним тоже развелась. Он пропал из виду.

Через несколько лет Босс наткнулся на него. Гатри жил отшельником в канадской глуши, вместе с упрямой непьющей поклонницей. От него осталась только тень, но эта тень была вполне материальной… и он больше не пил. Босс решил рискнуть, хотя заведующий труппой Гарри Гроссман был категорически против. На репетициях и в первый месяц представлений казалось, что прежний Гатри Бойд снова с нами, как будто Шекспир был живительным средством.

Это может показаться пафосным или сентиментальным, но я считаю, что Шекспир идет на пользу людям. Я не знаю ни единого актера, за исключением себя, который не стал бы более уверенным, терпимым, милосердным, играя в его пьесах. Говорят, прежде чем стать шекспировским актером, Гилберт Ашер был честолюбивым критиканом, притом довольно злобным, но пьесы смягчили его сердце — точно так же они смягчили взгляды Реквика и привили ему вкус к жизни.

Благодаря прикосновению к Шекспиру Роберт Деннис перестал быть совсем уж напористым и вздорным гомиком (если, конечно, был гомиком), во вспышках холодной ярости, что бывают у Гертруды Грейнджер, стало просматриваться царственное притворство, и даже в грязных маленьких интрижках Фрэнсиса Фарли Скотта, пожалуй, появилось больше доброты и меньше оскорбительной насмешливости.

Иногда мне кажется, что благородное спокойствие и не слишком выраженная, но несомненная способность смеяться над собой, присущие британцам, — заслуга Уильяма Шекспира, который некогда ходил по этой земле.

Так вот, Гатри Бойд очень неплохо выступал в первые недели, против всяческих ожиданий, так что мы немного перевели дух и перестали принюхиваться к его дыханию. Брута он играл искусно, Кента — весьма недурно (ему идеально подходила роль грубовато-добродушного правдоруба), но особым успехом пользовался его Призрак в «Гамлете». Полагаю, дело в том, что он много лет гнил заживо, погрузившись в алкоголизм, и знал все об одиночестве, немощи и отчаянии. Он нашел применение своему опыту — возможно, неосознанно — в этой небольшой роли.

Гатри действительно выглядел очень впечатляюще, даже если брать только внешнюю сторону. Основной костюм Призрака довольно прост: свободный плащ, который метет сцену, большой тусклый шлем с крошечной внутренней лампой на батарейке, отбрасывающей слабый зеленоватый свет на лицо Призрака, поверх шлема — покрывало из зеленоватой марлевки, которое зрителям кажется дымкой. Под плащом — бутафорские доспехи, но это не важно. На худой конец, он мог бы обойтись и без них, закутавшись в плащ.