Четыре унции кофе - страница 13

– Сказала, что ты отменил урок.

– Лгунья.

– Еще какая!

И она закрыла за мной двери.

Я брел к машине, чувствуя, что она смотрит мне вслед. Как обычно бывает в подобных ситуациях, мне хотелось петь, бежать и прыгать, мое сердце разрывалось от счастья. Но я изображал безмятежность, словно играл на камеру, и только мурлыкал под нос что-то из репертуара Синатры.

Следующим утром, едва в голове прояснилось, мне стала ясна щекотливость положения, в котором я оказался. Бросить уроки с Чаком я не мог. Парень делал очевидные успехи, но он нуждался в моей поддержке. Оставить его на половине пути означало откровенно предать. Кто знает, как поведет он себя, если возникнут трудности. В конце концов, я был нанят на весь семестр, а значит, был обязан продолжать занятия. Вот только брать плату за них стало невозможно.

И дело было не в деньгах как таковых (видит Бог, я сам готов был платить, только чтобы бывать в этом доме и видеться с Хлоей), никакой финансовой погоды для меня они не делали. Пару лишних книг, купленных в Borders, пару обедов в Olive Garden или еще одна бутылка дорого вина в мою коллекцию. Если отбросить все подобающие в подобных случаях околичности, реверансы и па-де-де приличий, вопрос звучал так: как можно брать деньги у любимой женщины (или еще точнее, если уж совсем без сантиментов, физиологически строго – у женщины, с которой спишь)? Ответ очевиден. Однако от этого не легче, ибо дьявол, как известно, в деталях. Если возникнет необходимость объясниться, как это объяснить? Ты отказываешься от оплаты, потому что со вчерашнего вечера жизнь перевела вас на бартер? Получается, с твоей стороны очевидная услуга, а как расплачивается она? Позволяет побыть в себе? Выходит, ты занимаешься с ее сыном, потому что она спит с тобой? И ведь ясно, что это бред. Но здесь все зависит не от того, что думаешь ты, а как к этому отнесется она. Как она воспримет твое джентльменство.

В такой ситуации я оказался впервые. До встречи с Хлоей все было ясно. Я ничего не делил с моими девушками, все строилось на игре чувств и ею же ограничивалось. Никто ничего никому не оставался должен в итоге. Хлоя была иной. Она первая из моих женщин была старше меня. Ее сексуальность не ограничивалась физиологией, а начиналась гораздо глубже и вела в неизвестность. Я боялся оборвать нить, которую только что нащупал. Меня тянуло к ней.

Мы стали встречаться чаще. Дома я успешно репетиторствовал с Чаком, а на выходных подбирал ее в каком-нибудь шпионском кафе (всякий раз она выбирала их сама), и мы отправлялись загород. Любовь на колесах, которая вполне устраивала моих бывших, Хлое не приличествовала по определению. Все равно, что пригласить герцогиню в МакДональдс. Ей нужен был хотя бы минимальный набор комфорта в виде хлопковых полотенец и горячей воды. Пожертвовать этим она могла разве что в обмен на буколический ужин (салат из королевских креветок, домашний пошехонский сыр, французский батон, бутылка «Spring Mountain» или «Chateau Montelena» трехлетней выдержки) на лесной опушке, в тени столетнего дуба, растущего на вершине холма, с которого открывается панорамный вид, напоминающий долины Калабрии.

Я заранее разузнал адреса пригородных отелей, где можно было уединиться в уютной атмосфере без пятен на обоях, битых раковин и матрасных клещей. Ездить ко мне она отказывалась. Я находил это нормальным. Женщинам нравятся тайны, а некоторые их просто обожают.

Поначалу мне казалось, что игра в любовников добавляет нашим отношениям какой-то особой страсти и прелести. Однако позже я начал подозревать, что за конспиративными встречами скрывалось нечто большее. И тому были причины. На мой вопрос в самом начале наших отношений она прямо ответила, что давно разведена. Но я не мог не заметить, что она избегает встреч в людных местах. Мы не ходили в кино, не посещали концертов вместе и не бывали с ней в ресторанах. Она никогда не представляла меня своим подругам, хотя любила потрещать с ними о своем, о женском.

Мой статус для Чака остался прежним. Если взглянуть со стороны, можно было бы увидеть, что в ее жизни мне отвели особое место и время, вполне комфортное для меня, но без надежды хотя бы заглянуть за соседние перегородки. Так в особо строгих семьях приучают щенка не выходить за пределы холла. Случайному любовнику этого хватает.