Четыре жизни ивы - страница 3

— В вашем возрасте вполне естественно думать о женитьбе и о милой жёнушке, которая будет поддерживать огонь в очаге.

— Я всего лишь бедный грамотей, — ответил Чун Ян. — В моём доме нет ничего, кроме голых стен, знания — моё единственное богатство. Что я могу предложить женщине? Кто согласится разделить со мной пустую хибару и скудную трапезу?

— Я показал ваши стихи моей сестре — мы с ней близнецы. Она восхищена вашим талантом. Я поговорю с ней, возможно…

— Благодарю, друг мой, но бедность не позволяет мне принять это великодушное предложение.

— Она вовсе не уродлива, а её живой ум и весёлый нрав стоят двух наших, вместе взятых.

Цин И немедленно уехал.

Прошло три дня. Чун Ян читал при свече, как вдруг услышал далёкие звуки флейты, бибы и лютни, перемешанные с топотом копыт. Он положил книгу и вышел.

Из долины поднимались чёрные тени и красные огоньки. Через несколько мгновений на тропинку выехал всадник в богатой одежде. Путь ему освещали прислужницы с пунцовыми фонариками. Следом появились четыре великана — на плечах они несли крытый шёлком паланкин. Замыкали шествие музыканты, игравшие весёлые напевы.

Цин И спешился и сказал, приветствуя Чун Яна:

— Заботясь о вашем счастье, я решил, ни о чем вас не предупреждая, привезти сюда мою сестру.

Чун И был так удивлён, что даже не поклонился в ответ. Цин И сделал знак слугам, и те поставили паланкин на землю. Служанки подняли полог.

Чун Ян ощутил изысканный аромат и увидел девушку в изумрудно-зелёном одеянии. У незнакомки была светлая, почти прозрачная кожа, круглое лицо и большие раскосые глаза. Тёмные волнистые волосы струились по спине, напоминая густую листву плакучей ивы. Красавица низко поклонилась Чун Яну, но так и не подняла глаз.

Чун Ян онемел от изумления. Цин И трижды хлопнул в ладоши, и слуги собрались занести в дом тяжёлые сундуки. Внезапно раздался молодой, но решительный голос:

— Братец, я уже говорила, что женщина должна во всём разделять жизнь своего мужа. Если он нищий, она тоже станет просить милостыню. Пусть все это унесут. Я буду работать и всё стану делать своими руками.

— Не сердись, — смущённо отвечал Цин И. По всему было видно, что он всегда подчинялся воле сестры. — Прости меня, я снова забыл о твоих принципах. Прошу, не отвергай хотя бы этот столик из белого мрамора.

По его знаку носильщики поставили в тени бамбука стол и три табурета. Обернувшись к Чун Яну, юноша тихо промолвил:

— Сами видите, кто из нас двоих распоряжается! Теперь вам придётся её укрощать…

Юноша рассмеялся и вскочил в седло.

— Оставляю вас вдвоём. Скоро увидимся!

Прислужницы последовали за хозяином. Музыка звучала всё глуше, фонарики светлячками мигали в зарослях бамбука. Вскоре наступила тишина, и темнота окутала всё вокруг.

Чун Ян мог бы подумать, что ему приснился сон, если бы не стоявшая на пороге Люй И.

На следующее утро молодая женщина поднялась вместе с солнцем, убрала дом и приготовила еду. Она была молчалива, но нефритовые кольца на её шёлковом поясе позвякивали при ходьбе, как самые нежные слова. Её одежда из дорогой вышитой ткани составляла контраст с убогой обстановкой. По неловким движениям Люй И было видно, что в прежней жизни ей всегда прислуживали, но, когда Чун Ян пытался помочь, она притворялась сердитой и отстраняла его.

Нежданное счастье ослепило Чун Яна. Появление Люй И стало каплей мёда в его горькой, как крепкий чай, жизни. Она освещала своим присутствием его дни. Она была бабочкой, опустившейся на пожелтевшую страницу его книги.

Каждое мгновение было теперь наполнено тихой радостью. В горы пришла осень. Высохший от жары бамбук облетел. Там, где стояло солнце, мох становился коричневато-рыжим, ручейки мелели, а скалы окрашивались в розовый цвет.

Древние были правы: нищета, горести и одиночество были испытанием для тех, кому Небо уготовило величие. Чун Ян считал Люй И подарком и наградой судьбы и верил, что очень скоро выберется из нищеты и сумеет добиться высокого положения.

После уроков Чун Ян поднимался по тенистой тропинке к своему дому. Чувства переполняли его, он не верил своему счастью. Случалось, он вдруг пугался, ускорял шаг и врывался во двор, ища глазами Люй И. Увидев, что она спокойно шьёт, он отирал выступивший на щеках пот. Чун Ян боялся, что Люй И исчезнет так же внезапно, как появилась!