Четырех царей слуга - страница 15

В гордоновском «Дневнике» автором даётся немало оправданий подобным поступкам ландскнехтов шведского монарха. В самом начале войны в его армии такие действия карались только смертью — повешением на дереве, воротах, вздёрнутой оглобле. Теперь же начальство не только просто закрывало глаза, но и дозволяло мародёрство. Патрик Гордон писал:

«Сказать по правде, армии нельзя было существовать без таких уловок, а те, кто слишком совестлив, мягкосердечен или ленив, чтобы применять оные, нашли бы верную гибель от вредителей или умерли от голода и холода. Ведь никакого жалованья ждать не стоило, особенно коннице, и хотя этот край состоял под нашей юрисдикцией и на пределе сил содействовал содержанию армии, шведы не спешили его покидать и, согласно своей максиме, разоряли и опустошали деревни, а к городам и местечкам были весьма благосклонны.

Я не стану здесь утверждать, насколько в подобных поступках повинны их вершители, а равно и верховные власти — об этом можно долго говорить и проводить множество различий. Но вкратце скажу, что едва ли возможно быть солдатом, не будучи угнетателем и не совершая многих преступлений и жестокостей, хотя одни [поступают так] чаще других. Пусть никто не возомнит себя безвинным или достойным прощения по недостатку платы или чего-либо необходимого. В таком случае лучше воскликнуть: «Я согрешил!»

Патрик Гордон в дневниковых записях оправдывает себя прежде всего тем, что он наёмный солдат, такой же, как и другие искатели приключений, славы, а самое главное — денег. Ландскнехт во все времена оставался ландскнехтом. Независимо от того, платят ему жалованье или нет.

Возвращение Гордона в ряды шведской армии совпало со временем, когда военная фортуна вновь отвернулась от неё. Шведы были вынуждены вывести свои гарнизоны из многих городов Великой и Малой Польши. Они сохранялись только в Кракове, Ловиче, Познани, Калише и Букшанце. Варшава находилась теперь в руках поляков, а их конница действовала во всех воеводствах Речи Посполитой, во многом стесняя неприятеля.

Вскоре начались и поражения шведов в поле. Сперва в плен к крымским татарам попал полковник Форгель, но вскоре он был у них выкуплен. Во главе отряда в полтысячи человек его отправили сопровождать обоз с офицерским имуществом в Померанию. Польская шляхта устроила засаду, разбила неприятельский отряд, а сам Форгель погиб.

После этого силы померанского воеводы Вейера осадили город Калиш. Высланный на помощь шведскому гарнизону двухтысячный отряд генерал-майора Вржесовича состоял из новобранцев. Те проявили полную беспечность на отдыхе, и конный отряд воеводы всего в 500 всадников наголову разбил шведов. Те в панике бросились к единственному пути к спасению и стали переплывать речку. Многие утонули в ней, в том числе и Вржесович. Тело генерал-майора так и не нашли, хотя поляки усердно его разыскивали, чтобы отдать противнику за богатый выкуп...

В довершение ко всему в шведских войсках началась эпидемия чумы, которую тогда называли моровой болезнью. Корнет Гордон, много наслышанный об этой ужасной заразе, столкнулся с ней в первый раз. Дело обстояло так. Во время движения королевской армии на север от Варшавы офицер отправил двух шотландцев в город Эльбинг. Но оттуда вернулся только один, доставив в роту своего товарища мёртвым, привязанным к седлу. Вернувшегося командир счёл нужным допросить:

   — Как и где умер твой товарищ?

   — По дороге обратно. Пожаловался на сильную головную боль, а потом свалился с коня бездыханным. Наверное, умер от чрезмерного пьянства, денег на то тратил много.

   — Он не пил уже два походных дня. Говори правду! Я тебе почему-то не верю.

   — Господин корнет, я сказал правду. Я сам не ощущаю никакой боли, но чувствую, что скоро должен умереть, как мой товарищ.

Гордон приказал посадить рейтара под стражу в небольшую хижину, чтобы утром продолжить разбирательство по поводу смерти своего подчинённого. Ночью арестованный умер, а на его теле обнаружили признаки моровой болезни. Со всеми предосторожностями он был похоронен.

Через день от чумы умер шотландец, с которым корнет вместе квартировался. Увидев его смерть, он сразу же покинул этот дом и перебрался на ночёвку в другой. О причинах смерти соседа Патрик не сказал никому. Он страшился, зная, что по такому случаю его могли исключить из списков лейб-роты вплоть до полного выздоровления.