Четырехкрылые корсары - страница 63

Да и упоминавшаяся уже однажды редчайшая крошечная оса Аммопланус перризи, выкармливающая потомство молодью трипсов, зарегистрирована была в заповеднике «Лес на Ворскле». Этот заповедник занимает в жизни Малышева особое место.

О предыстории заповедника «Лес на Ворскле» и о том, что помогало С. И. Малышеву находить редчайшие виды

Не много есть натуралистов, которым посчастливилось наблюдать в коллекциях, так сказать in vitro, и в природе, живыми — in vivo, столько редчайших форм. Эти находки помогли С И. Малышеву сделать ряд содержательных открытий в естественной истории перепончатокрылых вообще, и ос в частности.

Свой путь в науку Сергей Иванович начинал, как мы уже говорили, с исследования топографической способности и зрительной памяти насекомых. Впоследствии он расширит круг изучаемых способностей и повадок насекомых, в которых видел, говоря словами Фабра, «неисчерпаемый источник инстинктов». Сергей Иванович сознательно посвятил себя анализу поведения перепончатокрылых: их инстинкты наиболее изощренны, проявляются в самой отчетливой форме, в чистом виде, когда ни научение, ни подражание невозможны. Ведь, к примеру, у одиночных ос и пчел поколения матерей и детей разъединены во времени: мать, как правило, и не видит свое потомство, следовательно, не может ничему научить его, не способна подать ему никакого примера. И мать и отец чаще всего кончают жизненный путь задолго до того, как появляются на свет их дочери и сыновья. Тем не менее дети свободно и естественно повторяют цикл действий, совершавшихся родителями, которых они в глаза не видели.

Чрезвычайно тщательно, как мы видели в случае с двойными перегородками в гнездах дисцелии, изучал Малышев особенности гнезд тех же ос и пчел, поразительное разнообразие приемов заготовки, использования и обработки ими разных строительных материалов.

Не все удавалось с первого раза.

В лаборатории биологии насекомых Института имени И. П. Павлова в Колтушах Малышеву как-то потребовались одиночные пчелы — рыжие осмии. Но ни в одной из расставленных в окрестностях лаборатории ловушек осмий не оказалось. А в заповеднике «Лес на Ворскле» на те же приманки в такие же ловушки собралось множество осмий. То же получилось и в Хоперском заповеднике.

За годы работы Малышеву довелось познакомиться с энтомофауной, вообще с фауной лесостепной, степной и субтропической зон СССР — в Курской, Белгородской, Днепропетровской, Запорожской областях, в Аскании-Нова, в Пицунде и других наших знаменитых заповедниках. К истории возникновения одного из них Сергей Иванович имел непосредственное отношение.

…Вернемся здесь в голодную и холодную зиму огненного 1919 года, когда чуть не вся европейская часть Советской Республики была охвачена гражданской войной.

Малышев был направлен из Петрограда в слободу Борисовку недалеко от Белгорода, чтобы создать зоопсихологическую станцию для наблюдения насекомых в природных условиях. В Борисовке, в местах, родных Малышеву с детства, он должен был организовать филиал Института имени Лесгафта.

Для будущей станции отвели здание бывшего монастыря по соседству с прекрасным лиственным лесом — последний старым лесным островком в местной степи.

Забот было хоть отбавляй, а времени в обрез. Чтобы прожить, надо было к тому же преподавать в школе. Впрочем, летние месяцы — страда для энтомологов, для преподавателя — время каникулярное, и Малышев продолжал наблюдения и опыты.

В излучине реки Ворсклы — вековечный лес, где, по свидетельству летописцев, богатыри охотились на туров, вепрей, медведей, оленей, лосей. Малышев хорошо знал этот лес по студенческим годам, когда многое повидал во владениях графа Шереметева, в частности в Заказной роще, в Заповеди. То был массив огромных 200- 300-летних деревьев с густым многоярусным подлеском.

«Встреча с косулями, грациозно прыгавшими через кусты или мирно пасшимися целыми семьями, была тут обычным явлением», — вспоминал Малышев.

Лес строжайше охранялся. Не то что охота, или, скажем, потрава, даже просто обламывание сучьев были полностью запрещены. Даже по грибы и по ягоды — они тут росли в изобилии — ходить в Заповедь не разрешалось. Посторонние переступали границу только по особым билетам. В архиве Малышева сохранился такой билет, выданный ему 13 марта 1915 года.