Чикагская петля - страница 38

— А у тебя новая обувь, — отметил Паркер. На ней были черные кроссовки Рибок с красными полосками.

— Я думала, ты и не заметишь.

Когда она это сказала, он с грустью сделал вывод, что она думает о нем, когда одна. Он видел, как агрессивно Ева бьет на занятиях кенпо — кажется, она называет эти выпады катта? Она всегда бормочет, говорит слишком быстро. Он думал, что она очень сильная, но эта манера говорить придает ей неуверенность. Паркер шел за ней по тропинке вдоль лагуны и думал о том, какая же она слабенькая на самом деле. Любой мог размозжить ей голову молотком, переломать ей все кости ломом. Ее можно повалить в два счета. Он знал это и именно поэтому так хотел защитить ее.

— Ты никогда не торопишься, — сказала Ева.

Она говорит о его интересе к ней?

— Потому что очень часто я не знаю, что делать, — ответил Паркер.

Она притормозила, чтобы пропустить его вперед и спросила:

— Ты это серьезно сейчас? Мы куда-то идем?

— Я серьезен в том, что наслаждаюсь твоим обществом, — ответил он, — я с ума по тебе схожу.

— Мне надо тебе кое-что сказать, — произнесла Ева.

Она сказала это так быстро, что Паркер понял, что она хочет признаться в чем-то. Не просто сказать что-то ему, а открыть ему какой-то секрет. Некоторое время Ева собиралась с мыслями, а потом начала говорить.

При этом она запиналась и смотрела в сторону, на яхты, скользящие в лагуне.

— То твое объявление в газете, — начала она. — И то письмо, что я написала в ответ — я этого никогда раньше не делала. Я до сих пор не знаю, что заставило меня написать.

— Одиночество, — спокойно ответил Паркер.

— Чтобы пойти на такое, ты должен быть не просто одинок, — и она осеклась. Ева слишком тактична, чтобы развить эту мысль.

Она права. На такое люди идут от безграничного отчаяния. Он знал это по собственному опыту. Паркер вспомнил объявления, которые подал в газету, как он тщательно формулировал, подбирал «волшебные» слова как опытный рыбак, знающий, что улов зависит от приманки. Упоминание денег привлекает один тип людей, или упоминание удовольствия, или боли, юности или опытности, или любого образа двери, открывающейся в новую жизнь, или путешествий, или того обстоятельства, и вот это работает безотказно — что это твое первое объявление в разделе «Знакомства».

Похоже, Ева смутилась тому, что только что сказала. Словно теперь ей нужно было либо объяснить, либо извиниться. Очень многие говорят «Я никогда этого не делал»: не размещал объявлений, не отвечал. Они лгут, но в данном случае Паркер не сомневался: Ева говорит правду.

Она думала, что сделала что-то странное, не свойственное ей, и она не хотела, чтобы он понял ее неправильно. Но, сказав это, она оправдала себя просто тем невинным тоном, которым это произнесла.

А вот Паркер был обвинен. Просто воспоминанием о том, как он вот уже целый год публикует свои объявления в разделе «Знакомства» и отвечает на письма одиноких и эгоистичных людей. И их фотографии — из будок типа «фото за 1 минуту», или на лужайке перед домом, или снимки на полароид, где все вечно с красными глазами и кожей, бледной как у покойников. И хуже всего то, что это их лучшие снимки, и Паркер ненавидел себя за то, что считал эти фото ужасными и отвратительными. Он иногда даже хотел побить этих людей за их уродство, думая, что оно таит в себе опасность. Но не Еву. Ева была исключением. Она даже сама это знала.

Она, играючи обняла его, невольно щекоча его шею своей прической. Паркер почувствовал напряжение и сошел с тропинки, увлекая за собой Еву. Они сидели под деревом, на траве, бок о бок, и Паркер чувствовал к ней невероятную нежность, хотя даже не дотрагивался до нее. Этот холмик был достаточно высоким — было видно все озеро. Паркер хотел, чтобы вода двигалась, но ветра не было и озеро казалось абсолютно гладким — большое, синее, неподвижное, глубиной около дюйма.

Ева оперлась рукой на его плечо, словно она — мужчина, а он — женщина.

— Если бы ты только знала, как я ждал тебя, — выдохнул Паркер.

Ева придвинулась ближе и посмотрела ему в глаза. Он все еще смотрел на озеро. Она улыбнулась и чмокнула его. Он было увернулся, но потом смутился, повернулся к ней и поцеловал ее, прижав свои губы к ее рту и шумно дыша.