Чистая речка - страница 7

стр.

Она говорила совсем не такими словами. Но когда-то давно Надежда Сергеевна научила меня:

– Ты переводи в голове всю ругань на обычный, хороший язык. Как будто они говорят на каком-то другом языке, а тебе обязательно нужно это перевести на нормальный. Не оставляй в голове эти слова.

– Почему? – удивилась я.

– Чтобы не привыкать к ним. Иначе потом просто не сможешь по-другому говорить.

И я научилась слышать то, что хотели сказать, а не то, что сказали. Постепенно это даже стало интересно. Я часто понимаю не только то, что хотел сказать человек, который ругается, но и что хотел скрыть человек, который врет или специально говорит не то. Вот мне Веселухин говорил недавно, когда я отказалась идти с ним гулять за территорию: «Пошла ты вон! Ты никому больше не нужна!» И даже не так говорил, а грубее, гораздо грубее. Но я видела по его глазам, по тому, как побелели его губы и как он злился, – он хотел сказать, как ему обидно, что я отказываюсь и отказываюсь.

Например, Алёхина не отказывается с ним целоваться и оставаться долго вечером вдвоем в подсобке с инструментами, куда обычно ходят все наши парочки, даже, бывает, очередь устанавливают. Я сама не видела его там, но Лерка всем трепала, что точно знает. А теперь и еще одна малявка лезет с ним целоваться (вот это все уж видели), хотя ей только двенадцать исполнилось. И вот Веселухин то с одной, то с другой, а другая в то время или плачет, или всем рассказывает, какой он придурок, а потом снова бежит к нему.

А я не хочу идти с ним в подсобку и напоказ целоваться, да и вообще, я, что, буду по очереди с Алёхиной и малявкой? Поэтому он пытается сказать что-то обидное, не думая о том, что через неделю снова придет ко мне и начнет с веселых слов, анекдотов, принесет сухарики, шоколад… Тем более что завтра я его увижу в школе, как обычно.

Сейчас я набрала настоящих белых грибов, я научилась отличать их от сатанинских, тем более те растут только в одном месте, ближе к заброшенной делянке. Когда-то здесь жили староверы, как рассказывала нам Надежда Сергеевна, и у них было целое хозяйство. Они жили в лесу, прятались от людей и вырубали потихоньку деревья. Там низкое болотистое место, и растут эти красивые и страшные грибы.

Когда я шла в поселок, то впереди увидела наших, возвращающихся обратно. Хотела сначала спрятаться, но потом передумала. Лерка, завидев меня, дико захохотала:

– А вот и ВДВ! Что, отдохнула? С нами не пошла, теперь одна поперлась, крысятница?

Она так смело говорила, потому что шла не одна и хотела выпендриться. На самом деле у нас нормальные отношения, просто она стала такая грубая, когда ее бросил парень. Он выпустился в мае, уехал в город и ни разу не позвонил Лерке, не приехал и даже не отвечает на сообщения. И она как будто озверела. Девчонки говорят, что так бывает, когда привыкаешь жить с парнем, а он тебя бросает. Девчонки, как правило, говорят больше всего о таком. И еще бывает с такими подробностями, которые мне неприятно слушать. Ведь к некоторым вещам очень трудно подобрать слова. Получается грубо и отвратно, и потом противно смотреть на мальчиков. Но это мне. Некоторые девочки, наоборот, краснеют от удовольствия, смеются без остановки и начинают сами липнуть к ребятам.

Я на «крысятницу» ничего не ответила. Зато Веселухин, который шел рядом с Леркой и смотрел на меня, как обычно в последнее время, прищурившись и сжав губы, неожиданно толкнул Лерку, да так, что она чуть не упала в кусты, и сказал:

– Заткнись, Баярова!

У Лерки такая странная фамилия, потому что ее привезли откуда-то из Средней Азии, только она не помнит, откуда. Длинное название города и нерусское.

– Чё? – полезла на него Лерка, но как-то быстро успокоилась.

– Грибов полно, – спокойно объяснила я. – Хочу продать по-быстрому и денег на телефон положить. – Я вполне могла бы Баяровой ничего не объяснять, но я сказала это не для нее, а для остальных, мне из-за Лерки портить отношения со всеми не нужно.

– А чё ж тебе отец денег разве не положил? – тут же задралась Лерка.

– Нет, у меня телефон второй месяц не работает. Ты же знаешь. Сама ко мне прибегала, просила… Помнишь?