Чистая совесть/Доля - страница 13

— Скорее всего.

— Но она стала призраком. Это называется — отплатить злом за добро. Все равно отель закроется в следующем году, и ладно.

— Этот отель исчезнет? — думая, что и впрямь так будет лучше, если он исчезнет, спросила я.

— Да. Потому что хозяин умер. Сын в следующем году его перестроит в ресторан. Этот бассейн владелец сам сделал!

— Ничего себе!

— Правда, чудесный?

— Он в горах камни собирал? — спросила я.

— С чего ты взяла?

— Странная мозаика.

— Да! Хозяин был необычным человеком, собирал камешки. Не бриллианты или что-то такое! Настоящие камни.

— Но бассейн замечательный, — признала я. — А вы берегите себя! И призраки тут есть, и вообще как-то чудно.

— Все будет хорошо, мне и раньше это говорили, но диковинные ночи случаются везде. К тому же они обязательно проходят. Работаешь как обычно, а когда наступает утро, кажется, будто ничего и не было! Я не этого, людей боюсь. По сравнению с ликованием сына, когда умер владелец, это не важно. Бывает и так, переночуют благородные супруги, а уборщика потом выворачивает наизнанку. Чем же они там занимались в номере? Такое страшнее.

Все будет хорошо, если есть такие люди, подумала я и прекратила переживать за этот отель.

— Ну, я пойду. Спокойной ночи, — сказала я.

На улице еле слышно запели птицы. Скоро рассвет.

— А ты не боишься возвращаться? Ночуй тут, — предложила дежурная.

— Можно?

— Можно-можно, тут тесно, но у меня и футон еще один есть. Так будет лучше. А то она снова появится! — улыбнулась администратор. — Утром все уже будет в порядке, ты возьмешь свои вещи и уедешь.

С чего это я, заплатив деньги за отдельный номер, буду спать с этой особой в чересчур японской комнате, подумала я, но в этом было нечто интригующее, поэтому я согласилась.

— Ну, уговорили.

Мне уже очень хотелось спать и было все равно.

Администратор расстелила неподалеку от своего футон для меня.

В узкой комнате с низким потолком и с запахом хризантем.

Я легла и пожелала ей спокойной ночи.

Дежурная тоже пожелала мне спокойной ночи и выключила свет.

Освещение оставалось только на кухне, пока она мыла посуду, а я в одно мгновение провалилась в сон.

Это был очень реальный короткий сон.

Я даже не понимала, сон это или воспоминание. Казалось, будто наблюдала дежавю.

Я была в квартире Тидзуру, которой сейчас уже нет.

В поле моего зрения находились даже пятна на высоком потолке.

Еще отражение от нержавеющей стали на начищенной до блеска кухне.

За окном туман такой, что кажется, будто он входит в квартиру.

На небе сквозь туман видны огни, с улицы слышатся приглушенные шумы машин.

С верхнего этажа долетают звуки, издаваемые супругами, занимающимися деланием детей в ванной комнате — у них и так их много, неужели не хватает?

— Какой грохот! А ведь ночь на дворе! — возмутилась я.

Я рассеянно читала журнал.

И попивала японское саке из бутылки в 1,8 литра. Опорожняя стакан за стаканом, я довольно сильно опьянела.

— Давай хоть музыку включим!

Тиздуру, бодрствующая по ночам, очень обрадовалась, что я тоже не сплю.

Она казалась счастливой, как ребенок.

Тидзуру включила CD довольно громко, но мелодия, будто поглощаемая туманом, звучала приглушенно.

Словно в пику музыке, супруги сверху тоже разошлись: с грохотом опрокинули умывальный таз, щедро спустили воду, скандалили по поводу проблем воспитания детей. Казалось, они специально распахнули окно из ванной, чтобы все было отчетливо слышно.

— Чудовищная у них энергетика!.. -

прокомментировала я.

Вследствие моего опьянения Тидзуру выглядела просвечивающей. То ли из-за тонкой кожи, то ли из-за тумана, то ли из-за своих способностей. И я подумала, что, наверно, не смогу прожить с этим человеком долго.

Что не может долго жить существо, которое не спит по ночам и почти не ест.

— А я не имею ничего против. — С восхищением прислушиваясь и к музыке, и к звукам наверху, Тидзуру улыбнулась: — Ведь это естественно. А что естественно — то не стыдно.

— Им стоит не так бурно выражать свои эмоции, — возразила я.

— Нет! Вместе принимать ванну, говорить о том, о сем, мыть друг друга, от этого возбуждаться — жизнеутверждающие звуки, издаваемые родителями, — сказала Тидзуру.