Чистильщик - страница 48

Илиона тем временем со слабым стоном открыла глаза. Получился идеальный момент: чистильщик ушел, водитель отошел за водой. Они остались вдвоем. Священник безумно улыбнулся, воздел над головой нож. Женщина разглядела его, на миг в глазах появилось непонимание, затем они расширились в ужасе.

— Умри! — взревел священник, нанося резкий удар.

Женский крик из глубины церкви стегнул подобно хлысту.

— Астер! Там что-то случилось!

— Что это? — раздались вопросительные возгласы собравшихся.

— Свет, что ярче солнца, соберись в моей руке, — начал бормотать Астер.

Мужчины суетятся, нервно сжимают оружие, оглядываются, некоторые приподнимаются, выглядывая из-за плеч впереди стоящих. Только Юдо понял, что происходит, его взгляд направился на чистильщика.

— Стреляйте, он колдует! — закричал староста, но было поздно.

— Вспышка! — резко произнес Астер.

Яркий слепящий свет заполнил округу, мужчины зажмурили глаза, некоторые прикрылись еще и рукой, кто-то вскинул ружья, раздались хлопки выстрелов. Дробь с силой ударила в створки ворот церкви, полетели щепки, но чистильщика не задело, так как едва использовав заклинание, сразу же скользнул обратно, закрыв за собой дверь. Нужно спешить, потому что ослепление пройдет быстро — секунд за тридцать. И тогда они ворвутся с жаждой мести и страхом, что Астеру удастся скрыться вместе с Илионой, а значит, они дойдут до города и попадут в полицейское отделение. После этого всю деревню возьмут в такой оборот, что мало не покажется никому.

Метнувшись между лавками, словно ураган, Астер подлетел к двери, рванул на себя. Слуха коснулся женский плач, дверь в спальню открыта. Чистильщик бесшумно и в то же время быстро вошел внутрь, вскинув револьвер. В стороне лежит священник, по лбу стекает кровь, вокруг него и на рясе блестят десятки осколков стекла. На кровати сидит Илиона, руки дрожат, а взгляд не отрывается от окровавленного серебряного кинжала, что лежит на полу. Рядом с ней застыл Голтерд, в правой руке ручка от разбитого графина с водой, которым он видимо и огрел священника, левая же сжата в кулак, кровь сочится сквозь пальцы и капает на пол.

— Он попытался убить ее.

— Знаю. Он и есть инициатор убийства Илионы. Сильно ранен? — спросил Астер.

— Нет. Слегка ладонь порезал.

— Идти можете? — спросил Астер.

— Я-то могу, но госпожа, похоже, еще слаба.

— Ясно.

Астер подошел к женщине, та отпрянула в страхе, но длинная рука быстро и бесцеремонно схватила ее. Илиона только пискнула. Астер забросил ее на плечо, метнулся к выходу.

— Уходим. Сейчас сюда ворвется вооруженный народ, и я не смогу вам помочь.

Голтерд побежал следом.

В церкви есть два входа. Один официальный в главное здание. Другой вход с улицы ведет в жилые помещения. Астер пинком выбил дверь, осторожно выглянул наружу, но никого нет. Похоже, люди не ожидали такой прыти и не озаботились выставить здесь охрану. Возможно, это было связано со всей той спешкой, с которой они собрались, а возможно просто учитывая, что тут чистильщик, побоялись разделяться на мелкие группы, с которыми Астер мог бы расправиться, в отличие от одной огромной толпы.

Они помчались к лесу, понимая, что для того, чтобы пройти к дороге потребуется пересечь деревню, а там любой шальной выстрел — и Илиона или Голтерд могут погибнуть. К тому же, в лесу легче скрыться от погони, чем на открытой дороге. То, что погоня будет — Астер не сомневался. Люди понимают, что если чистильщику и остальным удастся скрыться, то деревню ждут крупные неприятности. Ведь в список преступлений входит: покушение на жизнь, и не простого человека, а богатой аристократки, кража вещей из ее дома, попытка скормить труп монстру, не говоря о том, что все это было сделано группой лиц по сговору, — что служит дополнительным отягчающим обстоятельством.

Лес встретил их мрачными, черными стволами деревьев, что кривыми ветками пытаются проткнуть глаза, уцепиться за руку или ногу. Ботинки чуть ли не полностью проваливаются в снег, что затрудняет движение. Астер идет первым, Голтерд позади. Илиона замерла на плече и затихла, словно мышка. Видимо сообразила, что убивать ее не собираются, а наоборот хотят помочь.