Чисто убийственный бриллиант - страница 57
..
Сверху донесся гул множества голосов, открывающихся и закрывающихся дверей, приближающихся шагов. Гости дома отозвались на призыв Лэтча и теперь собирались совершить вечерний набег на запасы провианта Стрега-Шлосса.
— О, небеса, — прошептал Титус, заглядывая за ворот своей футболки и обращаясь, к вящему смущению Тока, к одному из своих сосков. — Теперь мне придется идти с тобой на обед. Сиди тихо или потеряешь не только ногу…
Тихо хрюкнув, Ток ринулся по коридору и ворвался в кухню. Первый из гостей уже появился на верхней ступеньке лестницы, одобрительно принюхиваясь к доносившимся из кухни ароматам.
— Пахнет божественно. — Геката Бринстоун торопливо спускалась по лестнице. На ее лице, все еще пугающе распухшем после недавнего столкновения с разъяренными шершнями, играла улыбка. — Я выгляжу, как настоящее страшилище, — вздохнула она, заметив свое отражение в полированном футляре дедушкиных часов…
— Хм… нет… эээ, я видел и похуже, — признался Титус с неуклюжей подростковой галантностью. — Вы выглядите… ээ… прекрасно.
Тихое «тчшшш» донеслось из-под его футболки, когда Титус, отчаянно краснея, предложил ведьме руку, чтобы проводить ее к обеденному столу.
Когда Лучано с усилием поднес к раковине кастрюлю с пастой, за накрытым столом все еще пустовали два места. С трудом вывалив содержимое кастрюли в огромный дуршлаг, он обернулся к гостям и поинтересовался, что могло задержать Пандору и Фьямму д’Инфер. В этот самый миг отсутствующая ведьма появилась оттуда, откуда ее никто не ждал — из винного погреба, держа в каждой руке по бутылке «Бароло». Лучано оставил дуршлаг с пастой и одним прыжком пересек кухню, загораживая ей проход.
— Не хочу показаться прижимистым, но лучше бы вы положили эти бутылки туда, где их нашли. — Лучано постарался смягчить неловкость ситуации, приказывая гостье вернуть бутылки, тем, что понизил голос до еле слышного шепота. Однако выражение лица синьора Стрега-Борджиа недвусмысленно свидетельствовало о том, что он в ярости от самовольного посещения Фьяммой его винного погреба.
— Я полагала, что этим вином можно будет запить ваши героические кулинарные усилия, — издевательски ухмыльнулась ведьма, всем своим видом показывая, что не имеет ни малейшего намерения повиноваться хозяину дома.
— Этим вином ничего не «запивают», мисс д’Инфер. — Лучано протянул руки, чтобы забрать у нее бутылки, но столкнулся с сопротивлением. — Это вино бесценно и предназначено для некоего особого повода. — Лучано начал тянуть на себя бутылки, удваивая усилия с каждым словом, срывавшимся у него с губ, с удивлением обнаружив, что ведьма раз в десять сильнее его. — Этот. Вечер. Не. Особый. Повод.
Дверь кухни отворилась, пропуская Пандору, которая в растерянности остановилась на пороге, ожидая, пока сцепившиеся Фьямма и Лучано посторонятся и дадут ей пройти к столу. Проскользнув в кухню вслед за Пандорой, Мультитьюдина и Терминусочка воспользовались замешательством и быстро юркнули по каменному полу под кухонный шкаф, однако не настолько быстро, чтобы Фьямма их не заметила.
— Тьффу — отвратительно! — сплюнула она, так резко отпустив бутылки, что Лучано едва не потерял равновесие. — Да они бегают даже в кухне. Честное слово, Бачи, дорогая, принимая во внимание крысиную мочу в рыбе, помет грызунов в кофе, а теперь и этих свободно пасущихся тварей под обеденным столом, я начинаю сожалеть, что согласилась принять твое приглашение…
Синьора Стрега-Борджиа густо покраснела. Наблюдать за Лучано, играющим в перетягивание бутылок «Бароло», было и так весьма унизительно, а уж замечание относительно пренебрежения домашней гигиеной совсем сразило ее. Она подняла глаза на Фьямму, которая все еще стояла у двери в погреб, нетерпеливо притопывая ногой и глядя с таким видом, словно хотела сказать: «Ну же, давай, делай что-нибудь».
— Пандора, — проговорила Бачи ледяным голосом. — Сколько раз мы уже беседовали на тему твоих питомцев. Говорю последний раз, я не разрешаю этим вольнолюбивым грызунам разгуливать по дому. Или ты держишь их под контролем, или эту работу за тебя сделает кошка. — Повернувшись к Фьямме, она продолжила мягким примирительным тоном: — Я ужасно извиняюсь за поступок моей дочери. Ох уж…