Чп в заповеднике

   ЧП в заповеднике

   Михаил Львович вбежал в институт за час до начала рабочего дня. Он любил приезжать еще раньше, но сегодня задержала жена - попросила остаться на завтрак. Она и дети соскучились - ведь он только вчера вернулся из командировки.

   Михаил вечно разрывался между любимой наукой и семьей, укорял себя, знал, что мало уделяет времени жене и детям. Ненавидел чувство вины, хотя оно помогало выстоять перед напором студенток, аспиранток, да и женщин-коллег. В родной лаборатории, окруженный приборами и такими же, как он, фанатиками науки, Михаил Львович думал о жене, писал сообщения, тосковал по дому. Но стоило провести с семьей пару часов, как мысли рвались обратно: к опытам, экспериментам, графикам.

   Тридцатисемилетний профессор факультета биологии провел карточкой по сканеру турникета, взлетел по лестнице на третий этаж, промчался пустынными коридорами, судорожно вытащил ключи, отпер двери и вломился в свое царство. Интерес к исследованиям со стороны фармацевтических компаний и - что стало полным шоком - СМИ и политических структур, принес отдельный кабинет, секретаря и карт-бланш на любые проекты.

   А потом и конференции по миру, конгрессы, множество приятелей, изданные книги, известность. Власть. И мечты о месте академика превратились в реальную цель. Надо только переиграть пару других претендентов, но Михаил, хоть и уступал возрастом и опытом, в интригах и подхалимаже начальству уже поднаторел. И перспектива подсидеть брюзгу Николаича не смущала.

   Михаил сбросил кашемировое пальто, которое купил на фабрике Гоби, когда выступал на конференции в Улан-Баторе, сменил удобные для вождения фирменные кроссовки на офисные туфли ручной работы и раскинулся в роскошном кресле. Важно успеть закончить статью в Nature, ответить на письма, сделать пару звонков и просмотреть работу аспиранта.

   Эта канцелярщина навевала скуку, но Михаил заставил себя сосредоточиться и за два часа разделался с формальностями. Прервался только раз, когда ровно в девять зашла Ольга, его секретарь, и привычно поставила перед погруженным в работу начальником несладкий капучино.

   Профессор отодвинулся от монитора, встал, потянулся, скинул модный пиджак, облачился в белый халат и направился в лабораторию.

   Лаборатория кипела. Борис и Яна - оба кандидаты, муж и жена, - склонились над микроскопами. Валя - новая аспирантка, еще не разобралась в тонкостях жизни начальника, поэтому привычно состроила глазки и томно поздоровалась.

   Подбежала Таня - умненькая девочка-стажер, высокая и симпатичная. Она переросла детскую влюбленность в руководителя пару лет назад, будучи еще на третьем курсе и теперь лишь посмеивалась над Валей.

   - Добрый день, Михаил Львович. Я подготовила отчет. - Татьяна протянула листы с графиками и цифрами.

   Михаил кивнул, даже не посмотрев на девушек, и погрузился в изучение данных.

   День промчался быстро, лаборатория опустела. Михаил глянул на часы. Приближалась встреча с Сергеем из московского университета - главным соперником за место академика. Оба изучали социальное поведение насекомых и млекопитающих. И если обойти Николаича виделось несложным, то Сергей - птица другого полета. Михаил вздохнул - до дома доберется только к ночи. Успеть бы заехать в ювелирку, присмотреть подарок жене... Он уже опаздывал. Позвонил домой, закрыл кабинет и заторопился на выход.

   ***

   Лида положила трубку, нахмурилась.

   Муж опять не приедет на ужин. Как же - известный ученый! Весь в работе! А она?!

   Женщина врубила музыку на телефоне и проорала пару песен. Полегчало. Оглянулась вокруг.

   "И чего хандрить? Миша молодец. Денег все больше, Саша и Юленька учатся в элитной гимназии; я - не работаю. Занимаюсь хозяйством и детьми. Квартиру сменили, две машины. Муж предлагает завести домохозяйку. Дудки! Еще чего, пустить чужого человека в дом".

   Но раздражение и обида никуда не делись.

   Лида налила некрепкого зеленого чая, забралась с ногами на пуфик в кухне, щелкнула пультом. Прошлась по каналам - скучно. Выключила телевизор. Поигралась с телефоном. Лазать по соцсетям желания никакого - тело жаждало движения, да и на душе неспокойно.