Что мне приснится - страница 23

Если по сторонам, в темноте кто-то и скрывался, живой или мертвый, то не решился или по другим причинам не стал показываться у нас на пути. Мы без событий достигли окончания сокрытого гатью участка, а потом, почти не сбавляя темпа, по пересекающим топь тропам достигли конца болота. Как и там, где мы на него впервые ступили, оно соседствовало с лесом, сперва чахлым, но затем разрастающимся.

Когда наш бег кончился, я вдруг ощутил слабость, мгновенно потянувшую вниз каждую частичку моего тела. Охнув, я не столько сел, сколько упал прямо в грязь. Об этом не задумываешься, когда твоя жизнь под угрозой, но сегодня мы весь день провели на ногах, сражались с многочисленными противниками, пересекли огромные пространства - и все это без минуты отдыха, без кусочка пищи.

Орест присел со мной и протянул мне флягу. Я с жадностью сделал глоток, присосавшись к горлышку, и сразу отпил так много, что ощутил боль в груди. Сморщившись, я предложил флягу самому Оресту - он отказался, покачав головой. Я огляделся по сторонам, чтобы увидеть наших храбрых наемников.

Сами растянулся на земле, в струнку вытянув ноги и руки. Уж не ранен ли? - мне было слишком лень проверять. А бородатый молчун, имени которого я до сих пор не знал, устроился на корточках чуть подальше и... точил лезвие своего топора. Я едва удержался от того, чтобы рассмеяться вслух.

Орест смотрел туда, откуда мы пришли - на болота. Я вгляделся туда же, но мои глаза не различали ничего, только клубящуюся темноту. Из всех мест на земле возвращаться туда я хотел меньше всего. А ведь там убитые Калеб и Антонин, как знать, могли уже пополнить армию нежити.

- Калеб и Антонин умерли не зря, - произнес Орест, словно прочитав мои мысли, но по его голосу я почувствовал, что ему абсолютно безразлична смерть двух наших временных товарищей.

О себе я, на удивление, того же сказать не мог. 

- Да, не зря, - думая совсем по-другому, на словах согласился я.

Хотелось бы, чтобы было так, но на самом деле они отдали свои жизни за россказни одного перепуганного, если не тронувшегося рассудком, типа. Орест очень много знает обо всем этом, но почти ничего не рассказывает заранее. Сейчас я уже не сомневался, что продолжу свое путешествие с Орестом, если понадобится, до столицы. Почему я так доверяю ему, не смотря на все недомолвки? Потому что он первый и единственный друг, который был у меня в жизни.

Я снова отпил из фляги. Пробудившийся к жизни желудок громким бурчанием потребовал послать вдогонку и чего-то более обстоятельного; против этого я и сам не имел никаких возражений.

Орест легко засмеялся своим коротким, выражающим скорее посыл, чем внутренние чувства, смехом. Я тоже улыбнулся.

- Поешь, отдохни, восстанови свои силы. Завтра нас ожидает долгий путь... сейчас мы в безопасности.

Мы с Орестом снова оглянулись на других - Сами сейчас сидел, обнимая руками свои колени - и Орест прибавил, громко, чтобы все слышали:

- С той стороны леса есть поселок, как я знаю, не так далеко.

Поселок так поселок. Совершенно обессилевший, я откинулся на спину, вознамерившись уснуть прямо здесь. Звезды смотрели на меня как будто с неодобрением, наверное, напоминая, что раньше я даже никогда не принимал пищи, предварительно не омыв рук. С болота неприятно тянуло гнилью, но это беспокоило меня куда меньше, чем завтрашняя прогулка по лесам.

Орест молча встал и куда-то направился. Я услышал, как Сами прервал свое долгое молчание - он негромко бормотал себе под нос ругательства, выражая тем самым впечатления от сегодняшнего дня.

Я снова почти рассмеялся, но все вокруг поплыло, и я почти моментально уснул. Впервые за долгое время мне снились сны, яркие и правдоподобные, неотличимые от реальности. Сперва мне приснился сюжет, вычитанный мной из книги в дни моего отрочества: написанная классиком с востока повесть о том, как паучок попытался спасти из преисподней душу когда-то пощадившего его разбойника, но тот вследствие своей испорченности погубил сам себя. Потом я увидел утро, и рассветную дымку над бескрайним простором огромного болота, и долгий, изматывающий переход по густому лесу, где на узких дорожкам между вековыми деревьями не встречается никакая живность. А может, это был и не сон.