Что случилось с капралом Куку? - страница 5

Капрал Куку умолк.

— Что же он сказал? — осторожно напомнил я.

— Вот вы читаете вашу книжонку, а сами ничего-то в ней не понимаете, — буркнул капрал Куку, — «Pipeur ou hasardeur de dez» и прочее, хотя все это и напечатано черным по белому. Сейчас я вам все растолкую. Доктор сказал вроде так: «Подите сюда, сэр, и взгляните. У этого малого мозги вылезли наружу. Примени я эликсир Тэриака, его бы уж давно похоронили и забыли. А эликсира Тэриака у меня не оказалось, делать было нечего, я и влил ему свой. И вот, смотрите: он открыл глаза! И, обратите внимание, кости черепа сближаются и что-то вроде новой кожи затягивает рану! Значит, мое лечение правильное, и бог исцелит его». А тот, другой, которого мне не видно, отвечает: «Не делайте глупостей, Амбруаз, вы только зря тратите время и лекарства на этого покойника». Мой доктор поглядел на меня и тронул пальцами мои глаза. Я моргнул. А тот, другой, и говорит: «Ну зачем вам тратить время и лекарства на мертвецов?»

А я как моргнул, так уж больше не могу открыть глаза. И не вижу ничего, а слышу все очень хорошо. Услыхал эти его слова и перетрусил ужасно: зароют, думаю, живьем. А шевельнуться никак не могу. Но мой доктор говорит: «Прошло уже пять дней, а тело у этого бедняги все еще живое, и хоть я и очень устал, я пока в здравом уме и могу поклясться, что он сейчас открывал глаза». И крикнул кому-то: «Жан, давай сюда мой эликсир!» И говорит тому, другому: «С вашего позволения, сэр, я буду лечить этого солдата, пока он окончательно не оживет или окончательно не умрет. А сейчас я волью ему в рану еще моего снадобья».

И тут я почувствовал: что-то льется мне прямо в голову. Ну и боль же была! Точно прямо в мозг ледяную воду льют… «Крышка мне», — подумал я, и опять весь застыл и ничего не помнил, а потом очнулся совсем в другом месте. Молодой доктор тоже был там, только без кирасы и в каком-то мягком колпаке. Теперь уж я мог двигаться и говорить и попросил попить. Как доктор услыхал, что я говорю, он даже рот раскрыл, точно закричать хотел, но не закричал и дал мне какого-то вина в чашке. Только руки у него тряслись, так что на бороду мне попало больше вина, чем в рот. В ту пору и у меня была борода вроде вашей, только побольше и погуще. Вдруг слышу: кто-то бежит ко мне по комнате, вижу — мальчишка лет пятнадцати-шестнадцати. Он было тоже рот раскрыл, хотел что-то сказать, а доктор как схватит его за горло и говорит: «Молчи, Жан, если хочешь в живых остаться, молчи!» А парень говорит: «Учитель, ты воскресил его из мертвых!» А доктор отвечает: «Коли хочешь быть жив, молчи, а то не миновать тебе костра». Тут я опять заснул, а как проснулся, вижу: маленькая комнатка, окна все закрыты, и в очаге огонь пылает, жара, точно в пекле. И доктор тут, и зовут его Амбруаз Паре. Вы часом не читали чего-нибудь про Амбруаза Паре?

— Вы имеете в виду Амбруаза Паре, который был хирургом в армии Франциска Первого?

— Про него я вам и толкую, разве не понятно? — отвечал капрал Куку. — Франсуа Первый, он же и Франциск Первый, был наш главнокомандующий, когда мы воевали с Карлом Пятым. Вся эта драка началась между Францией и Италией, вот мне и раскололи голову в битве при Турине. Ведь я вам так и сказал, верно?

— Верно. Ну что ж, мой почтеннейший друг, прожив на свете четыреста с лишним лет, вы уж, наверно, исполнились премудрости, знаний и опыта у вас должно теперь быть не меньше, чем у библиотеки Британского музея!

— Это как? — спросил капрал Куку.

— А как же, это всем известно, — ответил я. — Ведь философ или, скажем, ученый по-настоящему что-то постигает, лишь когда жизнь его уже на исходе. Чего бы он не отдал, лишь бы прожить еще лет пятьсот! Да за пятьсот лет он бы с радостью продал душу дьяволу! Ведь, как известно, знание — это сила, и за такой срок он вполне мог бы стать владыкой мира!

— Чушь собачья, — возразил капрал Куку. — Все это, может, и годится для разных там философов, эти бы знай гнули свое и, глядишь, под конец и научились бы… ну хотя бы превращать железо в золото или вроде того. А взять, к примеру, игрока в бейсбол или боксера: на что им пятьсот лет жизни? Что еще они могут, кроме как гонять мяч или лупить кулаками? Да вот взять хоть вас — что бы вы стали делать?