Что такое руна? И другие эссе - страница 14

А что же Ансуз? По мнению Эдреда Торссона, Ансуз символизировал «верховное божество предков», что однозначно отсылает нас к Одину[21]. Значит, и эта руна имеет отношение к окружавшему наших предков миру.

Как упоминалось ранее, мифопоэтический ум читает природу, словно книгу. Давайте сосредоточимся на подтексте данного высказывания. Восприятие мира как набора символов; отказ от понятия «случайность» (именно это умонастроение стоит за приметами и знамениями); усмотрение во всём сознательного намерения. Если есть книга наполненная смыслом, значит, есть и автор. Должен быть Всеотец.

Видеть Всеотца за кулисами нашего мира, влияющего на ход событий и посылающего нам знаки, это не осознанный выбор или выдумка. Лично я считаю, что это фундаментальная особенность мифопоэтического ума. Ум, что читает мир подобно книге, отрицающий случайность, должен видеть разумный замысел, ведь одно следует за другим. Таким образом, мы можем сказать, что, в некотором смысле, все остальные руны «подразумевают» Ансуз. Для ума воспринимающего мир символически и постигающего руны, присутствие их автора, Одина, реально ощутимо. Повторим, нуминозность неба и земли ощущалась, но не одним из пяти чувств. Так же и присутствие Одина, автора всего, ощущается так же остро как видимые или слышимые нами объекты. Но только для тех, кто обладал мифопоэтическим мышлением. Другие же могут понимать это в абстрактном смысле.

Разумеется, тот разумный замысел, что видит мифопоэтический ум, вовсе не тождественен тому, что видели философы эпохи Просвещения. Ведь наши предки не хотели игнорировать очевидное, чтобы увидеть Вселенную как заводной механизм и лучший из миров. Они были настроены на странное, жуткое, абсурдное и ужасающее бытие. Так же и их Всеотец, автор природы, не был добродушным часовщиком, но грозным и непредсказуемым богом, богом дикой охоты, боевого исступления, зачинщиком войн, уничтожающим старое и вводящим новое посредством борьбы.

Теперь давайте вернёмся к вопросу, поставленному ранее: если руны занимают промежуточную позицию между мифом и философией, является ли философия прогрессом относительно рун? Подчеркну, промежуточная позиция не означает взаимопроникновение этих понятий.

Гегель, скорее всего, посчитал бы философию прогрессом относительно рун (должен заметить, на самом деле Гегель никогда ничего не говорил о рунах). Я почти уверен, он бы сказал, что философия стоит на более высоком уровне, чем руны потому, что философская мысль (в широком смысле) необходима для интерпретации значения рун В конце концов, руны не объясняют себя сами. Нам приходится давать им философскую, концептуальную интерпретацию (как это сделал Эдред Торссон, когда объяснял эзтерическое значение рун в «Runelore» и других своих работах). Но он также мог бы сказать: если философская мысль открывает для нас значение рун, нельзя ли считать философию попросту более высокой формой развития мышления? Дабы обобщить вышесказанное, Гегель бы мог утверждать, что философия стоит на более высоком уровне чем мифопоэтическое мышление, так как она необходима для интерпретации мифов, символов, образов, а также открывает их внутреннее значение. Это очень мощный аргумент, который нельзя игнорировать.

Однако существует очевидный ответ на него. Если философия и интеллектуальные универсалии необходимы для интерпретации продуктов мифопоэтического мышления, это не значит, что мы шагнули вперёд, это значит, что данная форма мышления была утеряна для нас (и эта потеря вовсе не означает «прогресс», как я сейчас продемонстрирую). Для обладателей мифопоэтического мышления, значение символов и ассоциаций понималось без привлечения философского, концептуального мышления. Мы философски интерпретируем руны лишь потому, что их значение для нас более не очевидно, как это было для наших предков.

Позвольте мне провести параллель. Представьте, что я английский профессор. Я цитирую строфу перед первокурсниками: