Что вы делаете в Сан-Франциско?

Ко мне это не имеет никакого отношения. Раз­говор пойдет о молодой семье с тремя детьми, что в том году летом переехала в дом, который по моему маршруту. Я снова вспомнил о них в про­шлое воскресенье, когда прочитал в газете про мо­лодого человека, которого арестовали — он убил свою жену и ее любовника бейсбольной битой в Сан-Франциско. Конечно, это был не тот, про кото­рого я рассказываю, просто они похожи — у того бы­ла точно такая же борода. Но сама ситуация застави­ла меня призадуматься.

Меня зовут Генри Робинсон. Я почтальон, то есть государственный служащий аж с 1947 года. Всю жизнь я прожил на Западном побережье, не считая тех трех лет, когда был на войне. Я уже двадцать лет как разведен, у меня двое детей, которых я после развода почти не видел. Нет, человек я не легкомыс­ленный, хотя и не сказать, чтобы очень серьезный.

Думаю, по теперешним дням, нужно и то, и то. И еще нужно работать — и чем больше, тем лучше. Если че­ловек не при деле, у него образуется слишком много свободного времени, вот он и начинает задумывать­ся—о себе и о своих жизненных неурядицах. Я убеж­ден, что отчасти это и подвело того молодого чело­века, который к нам сюда переехал — он не работал. Но пускай это останется на ее совести. Жены, я имею в виду. Это она его отговаривала.

Битники, одним словом, вы бы тоже так подума­ли, их увидев. Муж носил бородку клинышком и вы­глядел так, словно ему явно недостает нормального плотного ужина и послеобеденной сигары. Женщи­на была очень хороша — у нее были длинные темные волосы и красивое лицо, тут не поспоришь. Только уж не взыщите за правду — мать и жена она была ни­кудышная. Она была художницей. Что же касается молодого человека — точно не скажу, но, наверное, он занимался чем-то непонятным. Короче, ни он, ни она не работали. Но за жилье платили исправно и как-то сводили концы с концами, по крайней мере, летом.

Первый раз я увидел их субботним утром, было ча­сов одиннадцать или четверть двенадцатого. Я обо­шел уже две трети своего участка, когда повернул к их дому: смотрю, во дворе стоит «Форд-седан», 56 го­да, и прицеп фирмы «У-Хаул». Эта фирма занимает­ся переездами. На Пайн-стрит всего три дома — их последний, в двух других живут Мерчисоны — они здесь чуть меньше года, и семья Грантов — эти у нас здесь уже около двух лет. Мерчисон нанялся на дере­вообрабатывающую фабрику «Симпсон», а Джин Грант по утрам работала поварихой в кафе «У Ден­ни». Итак, эти два дома, потом незастроенный учас­ток, а потом дом, где раньше жили Коулы.

Вот там я их и увидел. Его — во дворе у прицепа, а она шла к двери с сигаретой во рту, в обтягивающих джинсах и белой мужской футболке. Увидев меня, она остановилась, я в этот момент проходил по до­рожке мимо. Притормозил возле их почтового ящи­ка и кивнул на коробки.

- Ну, как? Устраиваетесь? — спросил я.

- Да, но тут придется еще повозиться, — ответила она и убрала густую прядь со лба, одновременно за­тягиваясь.

- Ну и хорошо, — сказал я, — добро пожаловать в Аркату!

Сказал, и сразу мне стало как-то не по себе. Не знаю, но со мной было так каждый раз, когда я ока­зывался рядом с этой женщиной. Она и поэтому мне не понравилась — с самого начала.

Она вяло улыбнулась, и я было отправился даль­ше, но тут из-за прицепа вышел ее муж — Марстон, так его звали — с огромной коробкой игрушек. Да, чуть не забыл, Арката город не маленький, но и большим его никак не назовешь, все же это скорее городок, чем город. Конечно, не край света, это уж точно, но здешние люди все работают — кто на лесо­пилке, кто рыбой занимается, кто в магазинах в цен­тре. Не часто у нас встретишь человека с такой бо­родой или, уж если на то пошло, бездельника.

— Здравствуйте, — сказал я и, когда он опустил коробку на передний бампер, протянул ему руку. — Я Генри Робинсон. А вы, ребята, только приехали, что ли?

- Да, вчера вечером, — ответил парень.

- Да, ничего себе поездочка. Мы только четыр­надцать часов от Сан-Франциско добирались, — заго­ворила женщина, стоя на пороге. — Попробуй дове­зи этот прицеп.