Чтоб не распалось время - страница 6

Мимо комнаты по коридору проходил отец и остановился у открытой двери.

— Ну что, устроилась?

— Да, — ответила она.

Ее отец был старше многих отцов; он уже начал лысеть, на голове у него осталась лишь аккуратная подкова из волос. Мария заметила: он сменил выходную рубашку на особый выходной свитер. Они смотрели друг на друга, не зная, что сказать, как у них часто бывало.

— Ну, все уже разведала? — спросил мистер Фостер.

— Не, сад еще не до конца осмотрела.

Мистер Фостер с легким беспокойством выглянул в окно, не зная, чего ему ждать от этого сада. В Лондоне у них сада не было.

— Что ж, сад — вещь полезная, — изрек он.

Наступило молчание.

— Ну, кажется, пора ужинать, — сказал мистер Фостер и спустился вниз.

Вечер они провели в тишине и рано легли спать. Мария, упоенная ветром и морем, заснула глубоким сном и просыпалась всего лишь раз от пронзительного лая маленькой собачонки где-то за окном.

В саду на следующий день обнаружилось много интересного. Самое главное, там не было цветочных клумб, зато кругом росли кусты и деревья — казалось, мало что могло их разрушить. В таком саду тебе не станут постоянно выговаривать: не наступай на цветы, не лазай по деревьям.

Высокий буйный кустарник, отделявший его от соседнего сада, был настоящим кроличьим садком из лиственных шатров и туннелей — туда так и тянуло поиграть. Только вот играть не с кем. Мария бесцельно проползла садок насквозь, обошла вокруг и решила полазать по деревьям. Одно дерево ее особенно привлекло — то самое, большое и темное, которое она заметила из окна, — густая крона, блестящие темно-зеленые листья, мощный ствол и серые ветки, морщинистые, как ноги у слона. Такое величественное и, главное, просто создано для лазания: ветки заманчиво ведут одна к другой и встречаются у ствола размашистыми излучинами, образуя естественные сиденья. Вот это и будет отличный наблюдательный пункт, решила Мария, заметив одно такое кресло — невысоко, совсем не страшно, зато сквозь листья видно соседний сад.

Там она и устроилась и, скрытая для постороннего глаза, смотрела, как из соседнего дома выходили и входили люди; этот громоздкий нелепый дом служил теперь частной гостиницей. Аккуратно подстриженный газон украшали железные столы и стулья с зонтиками от солнца. Похоже, качелей нет и там, зато есть маленькая лужайка для игры в шары и бадминтонная сетка.

Появился кот и начал шумно точить когти о ствол дерева.

— Как, ты говорила, тебя зовут? — спросил он.

— Мария.

— В смысле Мэри?

— Нет. Мария.

— Модное имечко, нечего сказать, — фыркнул кот.

— Маме нравятся старомодные имена.

— Я бы сказал, вычурные.

Он напряженно глядел на пучок травы, поводя хвостом.

— Послушай, а где живет собака, которая лает по ночам? — спросила Мария.

Кот вздрогнул.

— Тебе-то что? Пусть себе лает.

— Я просто спросила.

В соседний сад вышли дети и с криками принялись энергично играть в бадминтон.

— Веселая компания, — заметил кот. — Не хочешь пойти к ним?

— Можно.

— Тогда давай.

— Сейчас.

— Боишься, не примут? — подковырнул кот.

Мария соскользнула с дерева и медленно направилась к дыре, выломанной в кустарнике, разделявшем их сады. Кот следил за ней из-под полуопущенных век. С минуту она постояла, глядя на детей, потом сказала:

— Вообще-то мне пора домой. Маме надо помочь.

— Как же, — съязвил кот.

На кухне мама деловито наполняла шкафы и полки фостеровскими продуктами и расставляла посуду.

— Зачем ты прогнала кота?

— Много важничает!

— Не выдумывай. Он все утро урчал и терся о мои ноги.

Неужели она не замечала, подумала Мария, что люди никогда не бывают со всеми одинаковыми? Животные, наверное, тоже. Вот, например, наша классная — миссис Хейворд: как придут родители, она рассияется, рот до ушей, зубы блестят, а как снова останется одна с детьми, лицо у нее вытягивается, прямо худеет на глазах, зубов уже не видать, да и голос совсем другой — резкий, раздраженный.

В парадную дверь позвонили.

— Кто-то пришел, — сказала миссис Фостер. — Но ведь мы здесь никого не знаем.

Она направилась к холлу. Из-за распахнутой двери донеслись голоса — чей-то незнакомый и мамин (это ее голос для чужих, подумала Мария). Голоса то нарастали, то стихали, тикали кухонные часы, вышло солнце и положило аккуратный золотой квадрат на край стола, ножки и пол. Мария вдруг спохватилась, что ее зовут, и неохотно направилась в холл.