«Чтоб они, суки, знали» - страница 12

—Если бы вы не пришли, не нашли его в воскресенье, не взяли бы всё это на себя, а он умер бы просто, как обыкновенный одинокий человек, мы бы сегодня нашли его могилу? — спросила я Лену, сидя в кабинете директора диспансера. 

— Конечно, не нашли бы, — ответила директор Скрынникова. — Его кремировали бы и похоронили в общей могиле одиноких психохроников. 

— Это чудо, что он избежал такой гибели гурьбой и гуртом, — сказала Лена. — Ямы там, на Колыме, и братской могилы здесь. Это просто чудо...

Я сняла этот материал в 1992 году — в первый, и как оказалось, последний год свободного телевидения России. Цитирую по сохранившейся пленке. Добавлю, что ни юридически, ни фактически Варлам Шаламов одиноким человеком не был. У него была первая жена, с которой он состоял в разводе. Была дочь от этого брака, которая швырнула трубку, когда ей позвонили уведомить о дне и часе похорон. «Я не знаю этого человека», — якобы ответила она И. Сиротинской. Были два сына этой дочери — то есть два его внука. Но у мальчиков был отец, который запретил употреблять имя Шаламова в доме. Он был из работников аппарата Управления лагерями, как сказала мне Сиротинская. Только после его смерти мальчики пришли к ней в ЦГАЛИ — попросили показать им фотографии деда. Был и второй брак, и пасынок в этом браке. Шаламова предали земле на Кунцевском кладбище. За гробом шли почитатели и стукачи. Мир его памяти, великого страдальца и великого писателя, уничтоженного своей родиной.

После съемки я позволила себе с уверенностью сказать, что Шаламов не умер — его убили. Убили дважды, и оба раза — в январе: 12 января 1937-го, когда его арестовали, наскоро судили и отправили на медленную смерть — на Колыму. И в январе 1982-го, когда его объявили психбольным и перевезли в психушку. Голого. По морозу. Страна и власть сделала все, что могла, чтобы уничтожить его. Все, что было, государство бросило на борьбу с рослым мужчиной с ярко-синими глазами — армия и ее внутренние войска, охранявшие лагеря и тюрьмы, и ничего у них не получилось. В. Шаламов остался свободным и написал о них все, что знал. Всё, что удалось государственному аппарату — это уничтожить физически измученное старческое тело. С победой тебя, СССР.

«Как умирал Варлам Шаламов». Снято мною в 1992 году для программы «Совершенно секретно»:

https://youtu.be/XdH_1ISPTpc

На прилавках книжных магазинов лежат сегодня книги Варлама Шаламова. Но я полагаю, что перед тем, как раскрыть книгу, читателю следует располагать некоторым набором знаний. Я позволю себе предложить помощь в подготовке к чтению, потому что читателя ждет удар, и к этому удару полезно быть готовым. В. Шаламов видел и описал то, что видели немногие. У каждого читателя будет свой Шаламов. Способность открыть для себя Шаламова зависит от двух вещей: общего культурного багажа читателя и внутренней способности впускать в себя чужую боль. Потому — нет такого писателя, Шаламова, одинакового для всех. Скажи мне, что ты увидел в Шаламове, и я тебе скажу, кто ты. Литературный опыт Шаламова — явление того же порядка, что опыт Данте Алигьери, а анализировать творчество богов — богохульство. Я как многолетний читатель готова подсказать начинающим, что именно полезно иметь в виду, приступая к чтению сочинений Варлама Шаламова. 

Первое и главное: все, что открывается взору читателя, — это правда. Проза Шаламова глубоко реалистична и является документом, на чем он настаивал, талантливо и глубоко анализируя собственный творческий метод. Мир, воссозданный Шаламовым на бумаге, существовал в реальности. Его мало, кто видел. Из тех, кто видел, — мало, кто выжил. Из тех, кто выжил — мало, кто описал. Из тех, кто описал — ни одному не удалось достичь тех творческих вершин, на которые бесстрашно поднялся дух Шаламова. Это мир с определенной системой координат, где смещены абсолютно все представления о добре и зле, морали и аморальности, человеке и звере. Мир советского концентрационного лагеря, взятый в определенный исторический период в определенном месте — двадцать лет Колымы, с тридцатых годов до начала пятидесятых. Эпоха развитого социализма. Шаламов свидетельствует о преступности внутрилагерного режима с одной стороны, а с другой делится более страшным открытием, что лагерь мироподобен. «Лагерь — не противопоставление ада раю, а слепок нашей жизни и ничем другим быть не может...» Так лагерь оказывается воплощенным и материализованным «светлым будущим», которое построили те, кто захватил власть в 1917 году.