Чудесный сад - страница 4
А на другой день, лишь только начало светать, молодожёны явились к родителям. Лица их были озабочены, в руках они держали казан с золотом.
— Что случилось, дети? — встревожились Асан и Хасен. — Какая беда подняла вас так рано?
— Мы пришли сказать вам, — отвечали молодые люди, — что не годится детям владеть тем, чем пренебрегли их отцы. К чему нам это золото? Наша любовь — драгоценнее всех сокровищ мира.
И они поставили казан посредине землянки.
Тогда снова начался спор о том, как быть с богатым кладом, и длился он до тех пор, пока не надумали все четверо отправиться за советом к мудрецу, который прославился в народе своей честностью и справедливостью.
Шли они степью много дней и вот пришли к юрте мудреца. Юрта одиноко стояла среди степи, была черна и убога.
Путники, испросив позволения, с поклоном вошли в юрту.
Мудрец сидел на куске ветхой кошмы. Рядом с ним, по двое с каждой стороны, помещались четыре его ученика.
— Что за нужда привела вас ко мне, добрые люди? — спросил мудрец пришедших.
И те рассказали ему о своём споре. Выслушав их, мудрец долго сидел в молчании, а затем, обратившись к старшему ученику, спросил:
— Скажи, как разрешил бы ты на моём месте тяжбу этих людей?
Старший ученик ответил:
— Я бы приказал отнести золото хану, ибо он владыка всех сокровищ на земле.
Мудрец нахмурил брови и спросил второго ученика:
— Ну, а ты какое решение принял бы на моём месте?
Второй ученик отвечал:
— Я бы взял золото себе, ибо то, от чего отказываются истец и ответчик, по праву достаётся судье.
Ещё больше нахмурился мудрец, но всё так же спокойно задал вопрос третьему ученику:
— Поведай нам, как же ты вышел бы из затруднения?
Третий ученик сказал:
— Раз это золото никому не принадлежит и все от него отрекаются, я повелел бы снова зарыть его в землю.
Совсем стал мрачен мудрец и спросил четвёртого, самого младшего ученика:
— А ты что скажешь, моё дитя?
— Учитель мой, — отвечал младший ученик, — не прогневайся и прости мне мою простоту, но сердце моё за меня решило так: я вырастил бы на это золото в голой степи большой тенистый сад, чтобы в нём могли отдыхать и наслаждаться плодами все усталые бедняки.
При этих словах мудрец поднялся со своего места и со слезами на глазах обнял юношу.
— Поистине правы те, — сказал он, — кто говорит: «Почитай молодого, как старого, если он умён». Суд твой справедлив, дитя моё! Возьми же это золото, отправляйся в ханскую столицу, купи там лучших семян и, возвратившись, насади сад, о котором ты говорил. И пусть вечно живёт среди бедняков память о тебе и об этих великодушных людях, что не польстились на столь великое богатство.
Юноша тотчас положил клад в кожаный мешок и, вскинув ношу на плечи, двинулся в путь.
Долго он странствовал по степи и наконец благополучно достиг столицы хана. Придя в город, он сразу направился на базар и стал там кружить в поисках торговцев плодовыми семенами.
Полдня он бродил безуспешно, разглядывая выставленные возле лавок диковинные предметы и яркие ткани, как вдруг за его спиной послышался звон бубенцов и чьи-то пронзительные крики. Юноша обернулся: через базарную площадь проходил караван, гружённый удивительной поклажей, — вместо тюков с товарами на верблюдов были навьючены живые птицы, тысячи птиц, какие только гнездятся в горах, в лесах, в степи и в пустыне. Они были связаны за лапки, крылья их, помятые и истрёпанные, мотались, как лохмотья; тучи разноцветных пёрышек вились над караваном. При каждом движении каравана птицы бились головками о верблюжьи бока, и из их открытых клювов вырывались жалобные крики. Сердце юноши сжалось от сострадания. Протолкавшись сквозь толпу любопытных, он подошёл к караван-баши и, почтительно поклонившись, спросил:
— Господин, кто обрёк этих прекрасных птиц на такую страшную муку, и куда вы с ними держите путь?
Караван-баши ответил:
— Мы держим путь ко дворцу хана. Птицы эти предназначены для ханского стола. Хан заплатит нам за них пятьсот червонцев.
— Отпустишь ли ты птиц на волю, если я дам тебе золота вдвое больше? — спросил юноша.
Караван-баши взглянул на него насмешливо и продолжал свой путь.