Чудо революции. Роман о партизане и чекисте Щетинкине - страница 14

Но, наверное, не для крестьянского труда и не для плотницкого ремесла был рожден Петр Щетинкин.

Неожиданно его пригласили в Ачинск: в Красновку приехал специальный вестовой и передал ему записку от председателя совдепа Саросека с просьбой зайти в совдеп.

Васса заволновалась: «Наверно, потому, что ты бывший царский офицер…» А Щетинкин повертел записку, подумал: не приказ же, просьба. Может быть, и он Советской власти понадобился? Что нужно от него Саросеку? Об этом человеке он много слыхал. Убежденный большевик. Бросали по царским тюрьмам, а он знай свое! Таких твердых людей Щетинкин уважал. Втайне ему хотелось какого-нибудь большого дела, хотелось строить новую жизнь. Собирался сам поехать в совдеп, заявить о своем желании сотрудничать с Советской властью, но боялся, что не поверят.

Нацепил все четыре «Георгия» (пусть знают, с кем имеют дело), поехал в Ачинск.

В совдепе толпился народ, но Саросек принял его без всякой очереди. Усадил на стул, как самого почетного гостя. Посмотрел на награды, усмехнулся:

— Полный кавалер, значит… — и вдруг спросил без обиняков: — С нами хочешь сотрудничать?

Обращение Саросека на «ты», как к близкому товарищу, ослабило внутреннее напряжение, и Щетинкин ответил решительно:

— Хочу!

— Ну вот и хорошо, — обрадовался Саросек. — Мы тебе ответственное дело хотим поручить: возглавить уголовный розыск. Ты всех тут знаешь. Ну как? — Он серьезно посмотрел на растерявшегося Щетинкина.

— Не боитесь бывшему царскому офицеру такое дело доверить? — кривя в усмешке рот, спросил Петр Ефимович.

— Представь себе — нет. Все товарищи остановились на твоей кандидатуре. Бывшие твои солдатики здорово постарались: такую характеристику тебе выдали! — Саросек весело смотрел на Щетинкина своими пронзительно-черными глазами. Был он еще молод, на голове курчавая шапка волос, белозубая улыбка. «Пожалуй, мы ровесники с ним», — подумал Щетинкин.

— А может быть, по военной части, а? Все-таки бывший офицер… — неуверенно предложил он.

— Нет, нет! — решительно сказал Саросек. — Нужен человек опытный, знающий обстановку. Ты, как видно, недооцениваешь важности поручаемого тебе дела. Ильич говорит, что власть взять легче, нежели удержать ее. Мы испытываем это на практике. Ну а военное дело от тебя не уйдет.

Саросек рассказал, что в декабре семнадцатого создана Всероссийская чрезвычайная комиссия, которая стала органом беспощадной борьбы с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией. Глупо было бы предполагать, что враги оставят Советскую власть в покое. Готовится общий заговор против Советской власти. В сибирских городах формируются подпольные боевые организации, во главе их стоят офицеры. Судя по всему, есть такая организация и в Ачинске.

Саросеку было известно, что сибирское контрреволюционное подполье разделено на два округа: западный — с центром в Томске — и восточный — с центром в Иркутске. Западный округ возглавляет полковник Гришин-Алмазов, восточный — полковник Эрлец-Усов. В Красноярске и Ачинске также существуют контрреволюционные отряды по нескольку сот человек. Заговором заправляют эсеры и монархисты. Контрреволюция ушла в подполье, но не сложила оружия.

— Сейчас эсеры, меньшевики и монархисты стоят на разных политических платформах — одни за буржуазную республику, другие за восстановление монархии. Но зато они едины в одном — задушить Советскую власть. Реальные силы контрреволюции будут нарастать. Потом они поднимут мятеж…

Так говорил Саросек, стараясь, очевидно, как можно конкретнее донести до сознания Петра Ефимовича важность поручаемого ему дела.

Кое-кого из этих офицеров Щетинкин в самом деле знал.

— Я согласен, — указал он Саросеку.

А тот продолжал:

— Ленин требует усиления карательной политики против контрреволюционеров, уголовников, спекулянтов. Он говорит, что диктатура есть железная власть, революционно-смелая и быстрая, беспощадная в подавлении как эксплуататоров, так и хулиганов.

Васса встретила его с заплаканными глазами.

— Думала, не увижу больше… В каталажку, мол, как бывшего царского офицера, — всхлипывала она теперь уж от радости.

— Скажешь тоже! — насмешливо ответил он. — Я теперь важная птица: начальник ачинского УГРО.