Чудовища морских глубин - страница 5

Итак, потребовалось совпадение исключительных обстоятельств, чтобы произошло самое удивительное открытие века в области зоологии. В заключение надо сказать, что этот случай поимки странной рыбы не был ни первым, ни единственным. На Коморских островах местные жители иногда ее вылавливали и употребляли в пищу в соленом виде, называя ее комбессой. Многие жители тех мест прозаически использовали шероховатую поверхность чешуи «живого ископаемого» для зачистки прохудившихся велосипедных камер.

Когда же область распространения целаканта была определена благодаря искусным вычислениям профессора Смита, когда поимка следующего экземпляра около острова Анжуан подтвердила его выводы и когда, наконец, Мадагаскарский институт научных исследований с помощью туземных ловцов занялся систематическим его изучением, ― тогда за два года были выловлены еще семь экземпляров этой рыбы!

Надо хорошо проникнуться этой мыслью: если бы первый целакант был немедленно отведан гурманами, падкими на сенсации, если бы он был выброшен в море беспечными рыбаками, если бы он совершенно разложился, прежде чем попал в руки специалиста, ― короче говоря, если бы зоологи располагали лишь подробным его описанием, то практически никто не поверил бы в его существование.

Впрочем, история доказала, что недоверчивость некоторых ученых может зайти гораздо дальше. Даже когда драгоценная латимерия была законсервирована в лаборатории, где эксперт-ихтиолог уже определил ее, все еще находились профессионалы, отрицавшие ее существование, казавшееся им слишком неправдоподобным.

В своем захватывающем описании истории открытия целаканта ― «Старины Четверонога» ― профессор Дж.-Л.-Б. Смит рассказывал о том, как один ученый из министерства, с которым он был знаком много лет, пришел к нему в его кабинет в университете вскоре после опубликования материалов об удивительной находке. Он положил ему руки на плечи и сказал торжественным тоном: «Профессор, что заставило вас это сделать? Ужасно видеть, как вы портите свою научную репутацию».

Смит спросил его, что он имеет в виду; посетитель уточнил: «Назвать ту рыбу целакантом…» И он принялся убеждать его, что ведь это не мог быть целакант, подумайте! Это был не целакант! И, покачивая головой, с горьким вздохом добавил: «Нет, старина, я только что был у X. Так вот, он говорит, что вы сошли с ума, что эта рыба всего лишь мероу с искалеченным и зажившим хвостом».

Словно для того, чтобы найти оправдание своей выжидательной позиции, многие зоологи способствовали распространению слухов о том, что Latimeria. обитает в «недоступных глубинах океана». Это, с их точки зрения, было единственным объяснением того, что она так долго оставалась неизвестной. Такой, в частности, была позиция палеонтологов, для которых доживший до наших дней целакант был живым оскорблением, язвительным опровержением их тщательно проделанной работы по реконструкции прошлого, основанной часто на самых хрупких догадках и предположениях. Разве недостаточно они утверждали, что отряд целакантов полностью вымер в конце мелового периода, поскольку в слоях позднейших отложений не было найдено их окаменелых останков? Следовательно, немедленно отправить ее обратно в самую морскую пучину, в вечную тьму, где любое невежество вполне законно.

Однако капитан рыболовного траулера был точен: рыбу поймали на глубине 40 морских саженей, что составляет примерно 65 метров. Ба! Достаточно было вообразить, что он ошибся…

Но это мнение не выдерживало критики даже с точки зрения самого неискушенного зоолога, ибо все в облике целаканта говорило против его глубоководного происхождения. Его толстый панцирь, состоящий из крупной зазубренной чешуи, костные пластины на голове и мощность его плавников ― все это выдавало животное, приспособленное для жизни между скалами и коралловыми рифами, способное с быстротой молнии укрываться в расщелинах, не опасаясь при этом пораниться. Рыбы, живущие на большой глубине, в большинстве своем невелики или очень вытянуты в длину, так что имеют почти нитевидную форму, в любом случае они очень слабы и хрупки. Не только сама латимерия, которая весит 40 килограммов и имеет в длину 1 метр 25 сантиметров, не имеет ничего общего с ними, но даже ее огромные челюсти и мощная мускулатура не кажутся предназначенными для охоты за столь незначительной добычей. И наконец, рыба была чудесного голубого, с металлическим отливом цвета, ― до сих пор не было известно ни одной глубоководной рыбы с такой окраской. Глубоководные рыбы окрашены обычно в черные, серые и темно-коричневые цвета. Существо голубого цвета было бы ярким пятном в этом суровом мире.