Чугунные облака - страница 3

Это лишь часть той самой истории. Жуткое и многообещающее начало, можно сказать короткий отрезок, мимолётный вопрос без ответа.

За неточность изложения событий прошу прощения. За точность изложения повествования от третих лиц я уверен, ведь за него отвечали они сами.

Все реплики в точности переданы (как утверждают те, с чьих уст они сошли).

Голова разрывается от количества непоняток и несостыковок. Но я это сделаю. Передам историю, от которой мурашки идут по телу на белом экране «Pages”.

Раньше я жил в приморском городе. Он был не шибко большой. Золотая середина, способная угодить и любителям наслаждаться шумом моря, и любителям пьянствовать в шумной компании.

Лица тут менялись часто, туристы летом наплывали тысячами, всегда дул легкий морской бриз, доносящий до моего чувствительного носа запах сырой рыбы. Мерзость. Этот зловонный аромат – одно из самых устойчивых воспоминаний об этом месте.

Жители тут полностью зависели от моря: если море заблаговолило этим летом быть тёплым, для жителей это значит большую прибыль в лице туристов. За счёт оставленных туристами денег тут и жили весь год. И знаете, всем этого вполне хватало. В не сезон основной контингент тут составляли пьяные рыбаки. Они громко матерились, шатались по улицам и сидели до рассвета в кабаках.

Тут я и провёл все это лето. Я любил приходить на местный пирс, садиться на холодный бетон и встречать там закат. Один. Звучит хреново, как для шестнадцатилетнего подростка. Но похоже (ох, как не хочется самому себе признаваться) я интроверт. Самому с собой мне абсолютно интересно. Наедине со своей неугомонной головой, мысли в которой несутся со скоростью быстрого водоворота.

Я садился и просто думал, пока солнце не заходило. Несмотря на весь этот утопический морской пейзаж, не всё тут было сильно гладко. Мой отец тут был что-то вроде управляющего в местной рыболовной лавке. Достаточно неприятное тесное прогнившее место. В нем жирная продавщица лет пятидесяти укрывала трёхэтажным матом всех, кто входил в узкие двери. Мой отец, который на тот момент переживал тяжёлую стадию кризиса среднего возраста, связанную с появлением первого седого волоса на идеально выбритой хипстерской щетине, всегда отвечал за агрессивную даму. И хотя получал он за эту работу достаточно, его она не устраивала. А кого это устроит? Средний возраст, исходя из моего поверхностного молодежного взгляда та ещё зловонная пучина, когда наслаждаться жизнью и проживать, осознавая что ты чем-то доволен – просто не вариант. Новость, что его пригласил работать в свою шахту начальником в город на другом конце страны родной брат, не смогла его не обрадовать, и мы тут же начали собирать вещи и выезжать на поиски лучшей жизни. Машинально собирать вещи в зелёный блестящий чемодан, треснувший сбоку – моя устойчивая способность, с каждым годом развивавшаяся всё сильнее. Искать «лучшую» жизнь постоянная привычка моих родителей, ведь они никогда не могли смириться с антуражем вокруг.

Но сейчас предложение казалось и вправду заманчивым.

Да-да, у дяди Арсения, брата папы, в распоряжении не одна шахта и не один завод. Он самый настоящий миллионер в привычном понимании этого слова. Всё настолько круто, что он даже попал в что-то вроде топа Форбс, расположившись на почётном сорок втором месте. Страницы из того святого июльского выпуска до сих пор лежат на каждом столике, каждой тумбочке и каждом диванчике кукольного домика бабушки. Видели бы вы медленно раздувающееся в разные стороны краснеющее лицо отца, как только он видит ту клятую страницу. Пропахнувшему сырой рыбой администратору старомодной лавки весьма нелегко смотреть на самодовольное лицо своего брата, которым он, подперев рукой с одетыми на неё дорогущими часами «Ролекс», улыбнувшись показав виниры сделанные в Тель-Авиве, прямо-таки передаёт через глянцевую страницу фразу «Полюбуйся чего я достиг, несчастное говно».

Одна его жена, Надин, казалось, тратит на себя миллионы долларов в день. Популярная инста-мамочка, каждую неделю постящая стори со спортивного зала и очередной рецепт протеинового смузи с ежевикой и шпинатом.