Чуха - страница 6
— Три-восемнадцать, отключить гравитацию!
— Принято.
— Три-восемнадцать, открыть шлюз.
— Внимание! В отсеке воздух и посторонние предметы. Разгерметизация приведет к утере имущества. Подтвердите приказ.
— Три-восемнадцать, подтверждаю открытие шлюза.
— Принято. Напоминаю…
— Три-восемнадцать, отключить речевой обмен!
Зануда-комп смолк, но продолжил оповещать о разных опасностях страшными надписями на экране. Матвей наблюдал за шлюзом. Ураганом моментально вымело одеяло. А вот проклятая железяка держалась невесть как. Ураган стих. В отсеке был вакуум, зловещие красные огни и эта чертова ржавая полусфера.
— Три-восемнадцать, загерметизировать шлюз, включить гравитацию и поднять давление до нормы.
— Принято.
Оставлять в шлюзе непонятную машинку не стоило. Но и здесь, рядом с системой управления, ее хранить опасно. Матвей решил пока оставить штуковину в душе.
Утром он осознал всю опрометчивость такого решения. Когда цилиндр повернулся, из него хлынула вода. Тапочки моментально промокли. Слив-поглотитель был аварийно заблокирован, а кран потихоньку тек.
— Какого!..
Матвей от души пнул сферу ногой. Все несчастья проистекали от этого проклятого артефакта. Железяка улетела в рубку и, ударившись о каркас кресла, залетела под стойку синтезатора.
Пришлось открыть и использовать комплект белья для скафандра. Тряпки в обязательный полетный набор не входили. Навыки мытья полов у Матвея отсутствовали начисто. Пришлось повозиться. Когда влаги осталось столько, что пол ее смог быстро впитать, пилот основательно вымотался. Устроившись в кресле, он поглядел на синтезатор. Теперь можно было позволить себе попить кофе. Но когда увидел кружку — обомлел. В нее от полусферы тянулись несколько тоненьких паутинок. Матвей взял нож и коснулся одной из них. Все серебристые ниточки тут же исчезли.
— И что ты такое у меня, а?
Штуковина безучастно лежала посреди рубки. Или не штуковина? Ведь не к системам, а в чашку, значит хочет есть или пить. Выходит, полусфера живая. Только живому нужна еда. Стоило проверить теорию.
Повинуясь команде, озадаченный синтезатор соорудил что-то похожее по вкусу и составу на молоко. Матвей поставил рядом со своим неистребимым гостем миску, забрался в кресло с ногами и принялся наблюдать. Буквально через минуту тоненькая ниточка заползла в молоко. За ней другая, третья. Поверхность подернулась рябью. Одними губами Матвей прошептал:
— Ты живой…
Полусфера вдруг зашевелилась, ржавчина приподнялась и показалась остренькая, покрытая бурой шерстью мордочка с бусинками глаз и черным носом. Матвей затаил дыхание. Существо приподнялось на задних лапках, осторожно поставило передние на край миски и принялось лакать молоко. Ржавые пластины стали шевелящимися чешуйками, затем каждая словно скрутилась, превращаясь в иглы. Зверек теперь очень походил на ежика, только с поправкой на масть. И ушки большие треугольные. А так — вполне симпатичный малыш.
— Гремлин! — вспомнил вдруг Матвей легенду и засмеялся. — Я знаю, кто ты, симпатяга.
Услышав звук, зверек сжался в клубок, выставил иголки и запыхтел. Он не был гремлином, конечно. Просто испуганным маленьким существом, забравшемся в отсек на Омега-Колос. Наверное, во время проверки залез. А что привык питаться откуда придется, так то Омега заставила. Она и сейчас-то суровая, а раньше что было — и думать не хочется. Кто знает, чего там за зигзаги в эволюции произошли?
— Ладно, не пыхти. Все нормально. Жуй. Будешь ты у меня Чухой. Хочешь быть Чухой?
Ежик опустил иголки, будто понял, что его не обидят. Хотя вероятнее — молоко неудержимо манило зверька.
— Вот и здорово! Ты лопай давай, а потом в путь. Надо груз нам с тобой сбагрить. Ты больше не будешь портить ничего? Нет? Договорились. Молока у нас полно. А еще синтезатор может делать сладкое печенье. Любишь печенье?
Матвей шептал совсем тихо, чтобы не испугать голодного ежика. Почему-то на душе стало светло и спокойно. Так бывает только когда попадаешь после долгих скитаний домой.
Никогда еще полет не протекал так легко. Все просто: у Матвея теперь был собеседник — непоседливое симпатичное существо, забота о котором поглощала массу времени. Друг Чуха. Его друг Чуха!