Чулок в сто петель - страница 9

Драго. Когда я покрою погашение долга, у меня будут развязаны руки… Я раздую статьи и в сальдо покажу прибыль — огромную! Тогда можно взять краткосрочные кредиты, а там уж все пойдет само собой!

Веля. Но до двух ты должен успеть в кассу с чеком!

Драго. Я им только скажу: «Поставьте мне здесь внизу круглую печать», а они закудахчут: «Извините, все ваше уже ушло на депозит, наложен административный арест, ваша статья погашается… а со счета на счет мы не можем перевести…»

Веля. «Не требуйте, чтобы мы шли ради вас на финансовые нарушения, мы не имеем права» — у них на все один ответ!

Драго. А я им шлепну чек под нос! Да как рявкну: «Мать вашу так, бездельники! А это что? Это оно и есть, что вы, не видите? Сходите к глазному, пусть вам очки пропишут! Если вы способны выполнять работу, за которую вам платят, работайте! Если нет, берите шляпу — и до свидания! Вон! Катитесь! Убирайтесь!»

Веля. Проваливайте!

Драго. К черту!

Веля и Драго(поют). Дайте жить мне как в раю, где блаженство век продлю. Здесь я буду, здесь всегда, проводить свои года.

Драго. Ну, я вам всем покажу! Ты меня еще не знаешь! Тебя обмануло то, что я так тихо вел себя, когда ты и твоя мамаша моего ребенка угробили!

Веля. Не бери грех на душу, дорогой Драголюб! Ошибаешься! Напрасно ты расправился с моей мамой!

Драго. У твоей старой ведьмы… у этой старой ведьмы было сто болезней! Сто болезней! И еще язва двенадцатиперстной кишки… Никто не знает, отчего она в ящик сыграла, может и не в моем кулаке дело! И мы уже с этим однажды разобрались… что было, то было…

Веля. Знаю, но не надо чернить память о моей маме… Еще недавно… как будто вчера это было… как сейчас ее вижу… в этой нашей комнатенке, ее лицо… когда мы жили… напротив живодерни. Она, бывало, ощипывает индюшку и все гладит ее по голове, и говорит ей моя покойная мама: «Поцелуй, Лепосава, ножку! Ради своего Вели! Ему вкуснее есть будет, если поцелуешь!» Я это говорю тебе не потому, что Лепосава как никак твоя родня… да будет земля ей пухом!.. Вот такие слезы катились у нее по лицу! Попку целует! Грудку целует! Крылышки! И кожицу! Целует, целует! Целует и слезы льет!

Драго. Но ты-то, зять, просто прорва какая-то! Как только в тебя влезает целая индюшка?

Веля. И уж так хорошо они с моей мамой жили! Ни слова плохого между ними, знаешь, как это бывает у некоторых, загрызть друг друга готовы! И почему твоя Лепосава навек сомкнула глаза, мне и по сей день не ясно!

Драго. С голода умерла! Потому что в семью к жмотам попала! Но мы об этом громко говорить не будем… мы свои люди!

Веля. Погоди, погоди, не горячись… Если ты на меня рассчитываешь в смысле дать в лапу, то у меня с деньгами совсем плохо, от меня пользы мало…

Драго. Кому ты врешь, скупердяй! У тебя — нету? А на какие же деньги ты тогда даешь такие некрологи в газетах?

Веля. Это просто камуфляж, Драголюб! Просто, чтобы создать видимость, чтобы люди не удивлялись: «Где этот столько гребет? А почему его имени никогда нет в газетах, в отличие от других ворюг?»

Драго. Когда тебя увидишь на улице в этом твоем поношенном пальтишке… можно подумать, что ты порядочный человек, настоящий человек, все отдаешь обществу! (Идет к выходу.)

Веля. Драголюб! Мне больше нравится, когда люди меня жалеют, а не завидуют… здесь я прошел самую хорошую школу! (Уходят каждый в свою сторону, под музыку менуэта.)

^{>Темнота.}

^{>Веля и Агнесса и Драголюб во фраках, Флора Дворникович в платье с кринолином, длинном и пестром.}

Веля(Флоре, которая сидит на скамье и смотрит в небо.) Что вы наверх смотрите? (Оглядывается на Драголюба, тот тоже смотрит наверх.)

Флора. Что, летит что-то?

Веля (пробует рукой). Дождь идет, Дворникович.

Флора (пробует рукой). Действительно… моросит…

^{>Веля и Агнесса садится рядом.}

Вот и осени мы дождались на этой скамейке!

Веля (декламирует).

Веля и Агнесса, Драголюб и Флора (поют).