Чумные псы - страница 3

– Э-э-э… Стивен, я бы вас попросил, – с легкой улыбкой произнес доктор Бойкотт.

– Ой, простите.

Крупная дворняга в баке еще продолжала загребать передними лапами, но совсем вяло, так что тело от шеи до крупа повисло в воде почти вертикально. Висячие уши всплыли и распластались по сторонам головы наподобие крыльев, но глаза уже ушли под воду, и над нею виднелся лишь черный нос с изящным изгибом ноздрей. Мистер Пауэлл молча наблюдал за тем, как этот нос погрузился, снова высунулся на мгновение и опять ушел вниз. Тело, зрительно укороченное преломлением, казалось, слегка переместилось – и вскоре бесформенной массой упокоилось на металлическом дне, подняв облачка илистой грязи. Доктор Бойкотт щелкнул кнопкой секундомера. Мистер Пауэлл украдкой оглянулся, желая убедиться, что начальник не заметил ила на дне (шеф всегда скрупулезно следил за чистотой оборудования), и мысленно положил себе напомнить Тайсону, сторожу и смотрителю вивария, чтобы тот к завтрашнему дню непременно опорожнил и вычистил бак.

После этого мистер Пауэлл запустил в воду посох. Сделав поправку на искажение в толще воды, он ловко (сказывалась практика) подцепил крюком ошейник дворняги и стал поднимать ее к поверхности. Но не дотащил – его руки дрогнули, он выронил палку и, морщась, выпрямился, а мохнатое тело снова опустилось на дно.

– Господи, до чего тяжелый-то, – вырвалось у него. – В смысле, шеф, он, конечно, тяжелее не стал, просто я руку вчера вечером потянул, и она, зараза, болит. Ну ничего, жить буду, как говорится…

– Сочувствую, – сказал доктор Бойкотт. – Разрешите, я помогу. Стоит ли вам мучиться, если можно этого избежать!

Они вдвоем взялись за посох, подняли со дна тяжеленное тело, облепленное густой мокрой шерстью, совместным усилием перевалили его через бортик и опустили на коврик из вспененной резины. Более всего пес сейчас напоминал утонувшую муху – непроглядно-черный и какой-то сплющенный, словно растекшаяся капля. Четвероногий утопленник казался несколько меньше, чем в жизни, – обмякшие мышцы, впалое брюхо, слипшаяся шерсть.

Мистер Пауэлл начал делать ему искусственное дыхание. Спустя некоторое время из пасти пса хлынула вода, он судорожно втянул в себя воздух, но глаз так и не открыл.

– Ну что ж, хорошо, – деловым тоном проговорил доктор Бойкотт. – Теперь, Стивен, займитесь обычными тестами. Пульс, анализ крови, температура тела, рефлексы… в общем, все, над чем мы работали. Потом, пожалуйста, нанесите результаты на график. Я вернусь минут через двадцать, только схожу в крыло Кристиана Барнарда[8], посмотрю, что там с операцией на мозге, которую делали после обеда. – И добавил тихо, но строго: – Только, пожалуйста, не курите тут в мое отсутствие. Вы же понимаете, это может сказаться на результатах исследований.

– Можно я на него намордник надену? – спросил мистер Пауэлл. – Этот, как там его, семь-три-второй – больно уж непростой парень. Очнется, не ровен час, цапнет еще…

– Конечно надевайте, я не против, – сказал доктор Бойкотт, забирая со стола секундомер.

– Кстати, шеф, а что там со временем? – поинтересовался мистер Пауэлл. Тон у него при этом был довольно подхалимским, словно доктору Бойкотту предстояло озвучить личное достижение.

– Два часа двадцать минут пятьдесят три целых и четыре десятых секунды, – ответил доктор Бойкотт. – Навскидку могу сказать, что это минут на шесть с половиной больше, чем в среду, и примерно на двенадцать минут больше, чем при позапрошлом испытании. Пока что вырисовывается почти линейная зависимость, хотя, без сомнения, со временем прирост покажет тенденцию к уменьшению. Рано или поздно будет достигнута точка, в которой сверхвыносливость, питаемая надеждой объекта на избавление, будет нейтрализована пределом его естественных физических возможностей. – Он ненадолго умолк, а затем продолжил: – Кстати, мистер Пауэлл, я попросил бы вас позаботиться еще кое о чем. Утром я совсем забыл сказать вам, что в Кембридже от нас ждут не дождутся результатов эксперимента по социальной депривации. У нас ведь уже приготовлена для этого обезьянка, не так ли?