+/– Чувство - страница 3

Трезвость утра стала испытанием. Селена испуганно шарахалась от любого шороха. Легкий прохладный ветерок пробирал до дрожи. Теплый свет бросал в жар. Голос мамочки, обычно приятный, расщепился на тонкие ноты, все вместе они измывались над перепонками. Еда казалось одновременно и соленой, и сладкой, и горькой, и, в общем, не имела никакого вкуса. Дышать тоже было тяжело. Многочисленные запахи смешались и безжизненной пеленой захватили носоглотку, и отдельные, наглые от своей пестроты ароматы то и дело ударяли по легким сквозь смрад мира. Они уже не пленяли своей яркостью, а уничтожали, губили. Пахло везде и всюду. И так сильно, что слезились глаза. Селена не слышала, не видела, не чувствовала. Её тело просто вопило от переполненности, молило об избавлении и готово было взорваться.

Разбухшая, как мокрая вата, Селена тщетно пыталась совладать с собой. Мысли слились с ощущениями и перепутались. И где-то за границами этого варева осталось осознание реальности и себя в этой реальности.

Девушка умылась, запихнула в себя что-то из еды и пропихнулась сквозь призму ощущений на улицу. В парах более легкого воздуха дышалось вполне выносимо. Селена медленно шла к остановке, стараясь сосредоточиться на чем-то одном. Но по – отдельности ощущения пестрели не менее вульгарно, и не в силах наблюдать за их пиками, она лихорадочно переключала каналы.

Все только начиналось. У порога школы девушка занервничала. Толпа подростков раздувала пространство своим присутствием. Десятки, разбухших от жизни, тел. Они кричали, воняли, судорожно дергались и заполняли коридоры самодовольной важностью. И больше ничего не было, кроме людей. Ни одного свободного места.

И почему человека всегда так много? Почему он не может заткнуться? Хоть ненадолго перестать отчаянно тыкать мир в свою уникальность, точно нашкодившего котенка? Как будто бог виноват перед человеком, что не смог добежать до нужного места.

Селена выцепляла вниманием знакомые искажения и обходила их, не обратив на себя лишнего внимания. Мимо толпы. Мимо людей.

Особенно привлек её один парень. Его было сложно не заметить – вокруг собралась увесистая кучка ребят. Счастливчик, повзрослевший вчера на целый год, мозолил глаза своим невероятным опытом, плескался ощущениями во все стороны.

«Быть может, все это из-за того ребенка, – размышляла Селена, если подумать, никто из друзей раньше не рассказывал о подобной реакции».

Забившись в угол, девушка дождалась звонка и заняла свое место, не сказав ни слова. Глаза её бродили по полу. Нужно просто чуть-чуть потерпеть.

– Селена!!! – прозвучал голос учительницы. И так слишком высокий, он глумился над перепонками в моменты, когда её истинная сущность бурлила под маской учителя.

Услышав этот резкий звук, Селана вскочила и озадаченно уставилась на женщину. Все в ней, особенно яркий красный пиджак, резало глаза. Длинные волосы и угловатые брови были такими черными, что казалось, будто вся темнота мира наполнила их цветом. Фарфоровая кожа обнажала еще не увядшую молодость. Селена не могла вспомнить её имени, знала лишь, что та её очень не любила, всегда старалась поддеть и поймать на ошибке. Обычно ей это не удавалось.

Дело в том, что девочка имела потрясающую память. Она запоминала каждую окружающую её деталь, каждый звук, каждую прочитаю строчку и ощущение. Это сочеталось с внимательностью и природной чувствительностью и делало её лучшей во многих вещах. Зависти было не избежать не только в среде сверстников, но и среди старших. И это не то сиюминутное чувство, которое могло бы запросто исчезнуть. Оно намного глубже: исходит из человеческой природы. Когда тело борется с чужеродностью, оно не просто болит, оно отвергает это всеми возможными способами, готовое ко всему, даже к собственной смерти, лишь бы чужеродного и странного в нем не существовало. Именно так к ней относилось большинство, подстрекаемое ироничными замечаниями любимой учительницы.

Ярко алые губы снова зашевелились и брови еще кучнее собрались вместе от неудовольствия. Селена поняла, что нужно что-то сказать, но окружающий мир никак не отступал: девчушка щурила глаза от порочной яркости красок, пытаясь собрать вместе высокие ноты и понять, что же они значат. Но толку не было. Так что она продолжала стоять на месте и давить из себя подобравшийся к горлу комок, волнение от ситуации полностью захватило её и горело на лице ярким пламенем.