Чужая боль - страница 111

— А ты до женщин шибко падкий?

— Да нет, не приведу сюда, не беспокойтесь!

— Во сне сильно храпишь?

— Не знаю! Сонного себя не слышу!

— А то я троих своих мужуков с дома согнала. Ну, так храпели, что собака во дворе всю ночь не спала.

— Не беспокойтесь, на меня не обижались.

— А в постель ссышься?

— Зачем? Туалет рядом и я не ребенок.

— Мой один с мужуков ссался. Я его будила костылем. На мое счастье вскоре помер. И еще признайся, выпиваешь много?

— Не до того мне, бабуля! Я же на машине работать стану. За рулем пить нельзя.

— Значит, угощенье от тебя не жди. На што ты мне такой сдался?

— Я для вас покупать буду, специально.

— А часто ко мне приставать будешь?

— Зачем? — не понял я бабку.

— Ну, взамуж звать, в постель ко мне лезть?

— Бабуль, сколько вам лет? Я моложе ваших сыновей.

— Так на кой черт ты мне нужен, ежли не хахаль?

— Я же в постояльцы прошусь, — напомнил бабке, а она в ответ:

— Подарки и гостинцы часто носить станешь?

— Если за постой платить, причем подарки?

— Ну, так не договоримся! Не пьешь, в постель не полезешь, подарков от тебя не жди, зачем же ты мне сдался, пес шелудивый? Пшел вон, не топчи полы! Ходят тут всякие рахиты! — указала костылем на дверь, я мигом сообразил и выскочил из дома, пока бабка горбатым не сделала.

Юлька смеялась от души.

— Но Воробьева еще скромницей оказалась. А вот вторая, баба Дуня, вовсе удивила. Так и предложила напрямую:

— Коли женишься на мне, все тебе отпишу.

— А самой восьмой десяток. Она еще мечтает о путешествиях вокруг света и отдыхе на море! Вовсе завихрило бабку. Я, уходя, посоветовал ей найти хахаля из старых суворовских гвардейцев. Так она обиделась и спустила на меня собаку с цепи. Я мигом про калитку забыл, сиганул через забор и ходу. О других говорить неохота, — приуныл Яшка.

— А там что? — хохотала Юлька.

— Зашел в дом, а там такое! У тебя в сарае хоромы в сравненьи. Жуть, не то слово. Бабка с дедом живут вдвоем. Они с самого рожденья не только в бане не мылись, а и не умывались никогда. В доме ногу поставить некуда. По стенам кпопы с тараканами в чехарду играют. Мыши белым днем по столу бегают. Я оттуда бегом смылся. Вот тебе и деревенские. Зато весь стол уставлен бутылями с самогоном. И им дом дали, чтоб так засрать. А мне места нет.

— Они пенсионеры! Попробуй их тронь, жалобами завалят всех. И с говном смешают каждого. Уже этот вариант проверен. Выселили одних. Так они даже в ООН писали, в Мавзолей Ленина свои кляузы посылали. Потом кто-то им Ельцина подсказал. Сколько они его долбили, пока тот прислал их жалобу со своей резолюцией:

— Немедленно верните людям жилье, иначе самих в него вселю!

— Тут наш Иван ни на шутку испугался. И хотя тот дом уже отремонтировали, пришлось вернуть. Вот где обидно было!

— Ну, так что теперь мне делать, Юлька? — взмолился человек.

— Живи покуда с нами, может, что-то со временем подыщем. А пока сядь, поешь. Да умойся.

— Юль, можно я завтра с Наташей схожу к Рите на могилу?

— Ты дочку спроси. Как она?

Наташка сдержано согласилась. И Яшка очень обрадовался этому.

Поужинав, все втроем сели смотреть фильм. Он оказался скучным, про несчастную любовь, и Юлька вскоре стала дремать. Поначалу ее клонило во все стороны. Потом баба не выдержала и ушла в спальню. Яшка тоже отвернулся от экрана. Наташка, не промедлив, пошла спать. А утром она вместе с отцом пошла на кладбище, на могилу матери.

Втайне девчонка очень гордилась, что теперь не сирота, что к ней приехал отец, и они вместе идут на погост. Она знала, что деревенские мужики редко ходят на кладбище. А вот ее отец сам предложил навестить Риту, нарвал цветов, купил конфет и пряников. Никакой выпивки не взял. Шел побритый, умытый, чистый и серьезный. На них оглядывались, шептались загадочно.

Натка даже не пыталась прислушиваться и думала о своем.

…Отец… Ей о нем рассказывали всякое. Одни ругали, другие жалели. Но вот она увидела его сама. Нормальный человек и вовсе не забулдыга, не скандалист и не придурок. Он очень аккуратный, чистоплотный, не хам и не наглец. Но нужно присмотреться к нему получше.

— Наташ, а ты когда-нибудь была в Смоленске? — спросил дочку внезапно.