Чужая боль - страница 45
Смеется Сашка заразительно, белозубо:
— А ты почаще приезжай. Наши деревенские сказки не хуже городских баб. Если полюбит, женою станет. Настоящей, и детей рожать будет и стариков уважать. Главное, чтоб и ты полюбил. Навсегда и навечно, чтоб вся жизнь сказкой стала, до самой старости.
— А такое бывает?
— Ты только поверь и обязательно сбудется.
Максим рассеянно улыбался. Приехав домой, он безразлично выслушивал упреки жены:
— У тебя столько родни, что ты поминал их весь день и ночь. Посмотри, на кого ты похож? Весь опухший, грязный, как будто извалял все сеновалы! На тебя смотреть противно! — орала баба.
— Молчать! — грохнул человек по столу.
Жена мигом начала собирать вещи в чемодан. Ее никто не остановил, не уговаривал остаться. Она вызвала такси к дому и через десяток минут уехала, не сказав, куда и к кому направилась. Максима это не интересовало. Он все еще жил в ночной сказке.
Что там жена? Человек понял, что свет клином на ней не сошелся, и он может быть дорогим и любимым, стоит только захотеть.
А вечером из деревни приехали старики. Они увидели Максима, спящего на диване в одежде. Он улыбался беспечным сном мальчишки.
— Где твоя жена? — спросила сына мать.
— Нет ее, мама! Мы разошлись. Она уехала утром, а я остался дома. Зачем догонять ветер? Я повзрослел и познал сравненье. Спасибо Сашке, он на многое открыл глаза и подсказал, как надо жить мужчине.
— Так ты что? Насовсем развелся с ней?
— Так получилось. Она сама ушла. Я ее не обругал и не выкидывал. Наверное, надоели друг другу. Говорят, и такое случается. Уж лучше вовремя рвать эту лямку, пока она не передавила шею.
— Если любит, вернется, — сказал Павел Антонович, поняв, что у сына что-то произошло. Но прошел день, другой, неделя минула, невестка не звонила, Максим тоже не пытался наводить мосты. Вечерами он подолгу работал за компьютером. А в субботу, как с цепи сорвавшись, уезжал в деревню к Сашке. Возвращался поздним вечером в воскресенье, никогда не рассказывал, как провел время у брата. А и старики перестали ездить в деревню. С уходом невестки все вернулось на свои места.
Старики снова ходили в театр, на концерт гуляли в парке, ходили в гости к друзьям. О бывшей невестке старались не вспоминать. Знал не только Максим, многие ребята ошиблись в своих избранницах. Но однажды поневоле столкнулись. Она шла под руку с парнем и казалась счастливой. Наталья Никитична едко усмехнулась, сказав короткое:
— Надолго ли?
Но ни невестка, ни попутчик не услышали брошенную реплику. Они прошли мимо, словно чужие, незнакомые люди.
— А ведь почти два года жила с нами под одной крышей и даже не поздоровалась.
— Да нужно ли тебе ее приветствие? — удивился Павел Антонович и рассказал:
— Еще на первом курсе встречался я с девчонкой. Ох, и озорная была. Хохотушка, проказница, и нравилась она мне. С такою не прокиснешь и не заплесневеешь, любого растормошит. Искра не девчонка. Так вот и дружил с нею. Но на четвертом курсе поехала со стройотрядом куда-то в Белоруссию. На все лето. А вернулась оттуда уж с мужем. Вскоре ребенка родила. Меня узнавать перестала. Я, честно говоря, не тужил по ней. У меня уже ты была. А тут вдруг женщина остановила. У нас Максим школу заканчивал. Ну и спрашивает:
— Что, не узнаешь?
— Я и впрямь не узнал. А она смеется:
— Вот видишь, и вправду, первая любовь растаяла как иней, без следа. Зря я тебя оставила тогда, сколько раз в жизни пожалела. Да не вернуть годочки, ушли навсегда. Ты уж прости девичью глупость.
А я ей благодарен. Судьба тебя подарила. Для нее счастье бедой повернулось, а для меня радостью. Тут, кому как повезет. Может, Максим ей не подарок, а может, вовсе друг другу не подошли. Жизнь — штука сложная.
— А ты знаешь, Ленка стала часто названивать Сашке. Мне Аня сказала, что просится. Хочет к ним, в семью. Но Анка против. Не может простить колотушек в детстве и ругачек. Пригрозила, что матерью звать не станет. И, если привезет ее, убежит из дома. Ты знаешь, с Анки станется.
— Да уж какая она приехала из Сургута, мне никогда не забыть, — подтвердил Павел Антонович и поднял трубку зазвонившего телефона.