Чужая боль - страница 80

— Юлька, а вякни, за что тебя те двое отморозков молотили в парке. Ты свиданки перепутала или наградила обоих?

— Да ладно тебе! Только и дай подробности! Саму отделали зимой не лучше. Мало шубу сняли, посдирали все украшенья, еще и нашкондыляли. Я тебя тяну, они орут:

— Гля! Одна была! Откуда взялась вторая? Лови ее! Тоже навар снимем!

— Еле убежали от придурков. А ты еще меня спрашиваешь? Молчи уж, подруга!

— Ладно, вы хоть убежали. А нас с Шуркой прямо из кабака чуть в реку не сбросили. Давай лучше прошлое не вспоминать, — обмазывали бабы ферму, даже не оглядываясь по сторонам.

Вокруг шли люди. Они видели всякое. Но не такое. С удивлением останавливались, смотрели на новеньких, те и внимания не обращали. До того ли? Когда Сашка приехал во второй раз, увидел, что солома почти закончилась, а ферма была наполовину оштукатурена. На самих баб смешно было глянуть.

Возле них собралась толпа зевак. Никто не понимал, кто такие, откуда взялись?

— Эй, Санька! Возьми нас в эту бригаду хоть на денек! Уж мы жару поддадим твоим мартышкам! — хохотали мужики. И услышали в ответ такое, что заткнув уши, побежали прочь. Поверили, что не с обезьянами, настоящими бабами столкнулись. Этим на язык не наступи, все на свете порежешь.

— Ну, что бригадир? Нормально получается, не хуже, чем у дорожниц? — спросила Юлька.

— Нормально! Давайте обедать, а то вовсе отощаете у нас! — позвала баб к телеге.

К вечеру, на удивленье всем, новички закончили птичник.

— Куда теперь нас поведешь?

— В жилье, на отдых. С нормой сегодня справились. А теперь на речку, — повел девок весело, тем второй раз повторять не пришлось.

Помытые, посвежевшие, одетые совсем по-городскому, они шли рядом с бригадиром как букет цветов. Что общего было между ними и теми, какие возились в корыте. Деревенские шли, оглядываясь, не веря своим глазам.

— Вот дом для вас. Пока один подготовить успели. Завтра второй. Думаем, останетесь довольны. Вечером в восемь часов привезем ужин. Завтрак — в семь утра. У нас не заспитесь. Некогда. Сами видите, работы много.

Пока Сашка говорил, трое девок уже спали. Двое других, еле волоча ноги, накрывали на стол ужин. Есть им явно не хотелось. И только Сашка их растормошил. Включил музыку, заставил встать и объявил, что сегодня в клубе будут танцы.

— Специально для вас организовал. Не подведите, — предупредил девчат.

— Какие танцы? Мы еле живые. Нужен отдых!

— Так целый час до начала. Успеете отдохнуть, — ожили, узнав, сколько заработали. Сразу улыбки появились на лицах, в глазах замелькали огоньки.

— А ничего бригадир! Щедрый мужик. Я за вечер почти столько зарабатывала. Конечно, не столь адским трудом. Но ничего, привыкнем, — обещали новенькие улыбчиво.

Шел двенадцатый час ночи. Сашка ради интереса заглянул в окно. Ни одной из девчонок в доме не было. Лишь в третьем часу погас свет в окнах дома.

— Интересно, как я их завтра будить буду, — подумал человек, ложась спать.

Но в семь часов все пятеро были на ногах, умывались, готовились к работе.

— Вот вам спецовки и сапоги. Нашел кладовщик на ваши размеры. Так что переодевайтесь и не пугайте наших людей.

— Подумаешь, напугались? Да они и не такое видели. Их бы в город на вечерок. Вот где пугалки! Всего-то голых баб увидели. Зато какая ферма получилась. Им такую не сделать. Мы в нее душу вложили и доказали, что тоже не на панели родились, а и еще кое-что умеем не хуже их.

— Это верно, девчата! Даже моим дорожницам нос утерли. Вдвое больше сделали.

— Ой, Сашок, не перехвали! Неведомо как нынче получится.

А бригадир и сегодня еле успевал от бригады к бригаде. Возил солому, обеды, следил, как работают женщины.

Самому даже лопату в руки взять было некогда. Все спешили, до осени оставалось совсем немного и скоро начнутся дожди. Это уже хорошо знали деревенские. Тогда не будет работы, сплошная скука и безработица. Этого боялись все.

— Юлька, а почему ты, такая красивая и умная девчонка попала в путанки? Чего тебе дом не хватало? — спросил как-то Санька.

Девчонка опустила голову и ответила хмуро сипло:

— А что у меня было? Вечно пьяный отец. Когда мать умерла, мне всего-то четырнадцать лет исполнилось. Он и сказал мне: