Чужая война - страница 4

Клавдия вернулась на несколько ступенек.

— Только, пожалуйста, теперь без слез, — сурово предупредила она Голощапову. — Мы все знаем. И уже проплакались… — Розгина обернулась на своего бойфренда. — Санчо, кажется, ты хотел поухаживать за дамами и детьми?

— Ну, — неопределенно буркнул тот, не сразу врубившись, что, собственно, от него хотят.

— Чего стоишь тогда дубом? Лизавета Михайловна покажет, как зажигать конфорки.

— А я чего? — Мошкин снова шмыгнул носом. — Я пожалуйста.

Лиза заставила себя нацепить на лицо дежурную улыбку и отлепилась от своего воспитанника. Взяла его за руку и направилась к лестнице.

Последним на первый этаж спустился Федечка. Он задержался буквально на пару минут, позволив себе все-таки с интересом осмотреть местный интерьер.

— Здравствуйте. — Юноша остановился за спиной Елизаветы Михайловны и, когда та обернулась, вежливо представился: — Меня зовут Федей. Где тут у вас чашки? Вань!.. — Потомок Лавра взял инициативу на себя. — Помоги-ка мне накрыть на стол.

Иван слегка отстранился от Лизы и вопросительно заглянул ей в глаза. Голощапова подбодрила его добродушной улыбкой.

— Давай, младшенький. Помогай. Где у нас чашки?..

Круглое опухшее лицо Андрея Семирядина не выражало абсолютно никаких эмоций. Опустив глаза в пол, он с умным видом разглядывал носки своих лакированных туфель и неспешно перекатывал в зубах изжеванную спичку. На плечистого парня, стоящего по другую сторону стойки, он ни разу так и не взглянул. Швейцар же, напротив, активно искал внимания собеседника с подобострастной улыбочкой на лице.

— …А потом, — докладывал верзила, с каждым словом все больше и больше понижая голос до шепота, — и домработница появилась, Елизавета Михайловна.

— Шустрая тетка… — Семирядин выплюнул спичку прямо на кафельный пол и огляделся по сторонам. Сначала оценил лифтовые кабины в дальнем конце холла, затем перевел взгляд на стеклянные двери, ведущие на улицу. Город уже погружался в вечерние сумерки. — Ох шустрая.

— А? — не понял хода его мыслей охранник.

Тяжелые неприятные думы, одна мрачнее другой, одолевали Андрея Матвеевича. Ситуация, развернувшаяся вокруг персоны Владимира Кирсанова, мирно покоившегося уже глубоко под землей, Семирядину определенно не нравилась. Не так он все рисовал себе изначально.

— Да я так… — небрежно бросил ушлый бизнесмен. — Целая банда, значит?

— Получается, — неохотно признал сей факт широкоплечий швейцар.

Семирядин заложил руки в карманы просторных брюк и покрутил головой, разминая шейные позвонки.

— А почему так получается? — процедил он сквозь зубы. — Почему ты посторонних пропустил?

Дежурный охранник нервно сглотнул и на всякий случай отступил на шаг назад, опасаясь неожиданной вспышки гнева со стороны Андрея, которая могла последовать за былым равнодушием в любую секунду.

— Пропустишь, когда шкаф настоящий тебе стволом меж бровей чешет, — вяло оправдался он.

Ожидаемой швейцаром вспышки не последовало и на этот раз. Напротив, Семирядин понимающе покивал, вздохнул и просунул руку во внутренний карман пиджака. Амбал насторожился. Но на этот раз грозить ему стволом никто не собирался. Андрей Матвеевич извлек свою заветную фляжку с горячительным сорокаградусным напитком и с удовольствием припал губами к горлышку.

Андрей шумно выдохнул и, навинтив на фляжку металлический колпачок, убрал ее на прежнее место.

— Уже второй шкаф… — буркнул себе под нос Семирядин с явным неудовольствием. — Или один и тот же?

— Чего? — опять подал голос швейцар.

Андрей покачал головой:

— Я сам с собой…

— Бывает…

Семирядин хмыкнул и направился к лифтовым кабинам. Дверцы гостеприимно разъехались в стороны, и первое, что увидел Андрей Матвеевич, было его собственное зеркальное отражение. Он шагнул внутрь и отвернулся. Но и с другой стороны, после того как лифт закрылся, появилось точно такое же отражение. И эти зеркальные Андреи Семирядины множились один в другом, ускользали в бесконечную перспективу. Бизнесмен болезненно зажмурился, лишь бы избавиться от этой дикой фантасмагории.

— Камера пыток, а не кабина, — злобно проворчал он.

Елизавета Михайловна молча взирала на Кирсанова-младшего, то и дело ласково дотрагиваясь до его руки. Мальчик сидел рядом с ней, водрузив подбородок на столешницу поверх сложенных рук. Ни Клава, ни Федечка также не спешили начинать задушевные разговоры, опасаясь ляпнуть что-нибудь не то. Мошкин шумно отхлебнул из своей чашки, и в то же мгновение взоры всех присутствующих обратились на него. Александр откровенно смутился, потупился и хотел уже было что-то сказать в свое оправдание, но его спас неожиданный звонок в дверь. В некоторой степени данный факт и вовсе разрядил напряженную обстановку за обеденным столом. Голощапова энергично поднялась на ноги и засеменила в прихожую.