Чужие миры. В двух книгах. Книга 2 - страница 19

Журналист пытался протестовать, но его не стали слушать.

— Мадемуазель Дюшер.

Вид у нее был жалкий, несмотря на обилие косметики.

— Маделина Дюшер, двадцать восемь лет, актриса. Но я ничего не сделала.

— Вы были любовницей Хоннегера-старшего?

— И старшего, и младшего — раздался чей-то голос.

Эту реплику зал встретил хохотом.

— Неправда! — крикнула она — О, это ужасно! Выслушивать подобные оскорбления!

— Ида Хоннегер, девятнадцать лет, студентка.

— Что вы изучали?

— Право.

— Что вы можете сказать об остальных подсудимых?

— Я их мало знаю. Бирон был неплохим человеком, Анри Бельтер сказал, что не стрелял, и я ему верю — Она всхлипнула — Мой отец и брат тоже не были злодеями. Раньше родители очень бедствовали. Богатство пришло внезапно и вскружило им голову. Во всем виноват этот человек — Леврен. Это он подсунул отцу Ницше, и тот вообразил себя сверхчеловеком. Это он подсказал ему безумный план завоевания планеты. Он способен на все! О, как я его ненавижу! — девушка разрыдалась.

— Садитесь, мадемуазель — негромко сказал дядя — Мы посовещаемся, но вам опасаться нечего. Для нас вы скорее свидетельница, чем обвиняемая.

Мы удалились за занавес. Обсуждение было долгим. Луи и крестьяне настаивали на суровых мерах. Мишель, мой дядя, кюре и я стояли за более мягкое наказание. Людей было мало, большинство обвиняемых просто следовали за своими главарями. В конечном счете мы пришли к согласию. Обвиняемых ввели, и дядя прочел приговор.

— Жюль Леврен! Вы признаны виновным в предумышленном убийстве, грабеже и насилии. Вас приговорили к смертной казни через повешение. Приговор должен быть приведен в исполнение немедленно.

Бандит не выдал своих чувств, только смертельно побледнел.

— Анри Бельтер! Вы ничего не сделали во вред обществу и признаны невиновным, но поскольку ничего не сделали для того, чтобы нас предупредить, вы лишаетесь избирательных прав до тех пор, пока не искупите свою вину.

— Да.

Ида Хоннегер признается также невиновной.

— Маделина Дюшер! За вами не установлено никаких проступков, за исключением сомнительной нравственности и, скажем, сентиментальных привязанностей — в зале снова послышались смешки — к главным преступникам… Вы лишаетесь избирательных прав. Будете работать на кухне.

Все остальные приговариваются к принудительным работам сроком на пять земных лет. Вы можете сократить его примерным трудом и поведением. Трибунал лишает вас пожизненно всех политических прав; они могут быть возвращены лишь тому, кто это заслужит героическим подвигом во имя общества.

Осужденные радостно загомонили: они опасались более тяжкого наказания.

— Спасибо, ребята! — крикнул Бирон — Вы просто молодцы!

— Заседание окончено. Уведите осужденных!

Кюре подошел к Леврену, который захотел исповедаться. Зрители разошлись. Я спрыгнул с помоста и подошел к Бельтеру. Юноша утешал Иду.

— Где вы будете жить? — спросил я у них — Дюшер придется спать при кухне, хочет она этого или нет, а с вами дело другое. Возвращаться в наполовину разрушенный замок, куда могут прилетать гидры, просто безумие. Здесь тоже много разрушений, и люди живут тесно. Кроме того, вам нужно подыскать работу. Теперь праздность запрещена законом.

— А где он написан, этот закон?

— К сожалению, кодекс еще не составлен. У нас есть только разрозненные тексты и постановления Совета. Кстати, вы же были юристкой?

— Я заканчивала второй курс.

— Вот и для вас нашлось дело. Вы займетесь нашим кодексом. Я поговорю об этом в Совете. А вас, Бельтер, я возьму к себе в Министерство геологии.

К нам подошел Мишель.

— Если ты собираешься сманить Бельтера, то ты опоздал. Мы уже договорились — сказал я.

— Тем хуже для меня. Тогда я договорюсь с сестрой. Астрономия подождет. Кстати, они с Менаром хотят вечером познакомить нас со своей теорией катастрофы.

Я взглянул на небо. Гелиос стоял высоко.

— Ну, до вечера не близко. Послушай, Мишель, если эта девушка поселится с твоей сестрой, это не очень Мартину стеснит?

— А вот и Мартина. Можешь спросить у нее самой.

— Сделай это для меня. Боюсь я твоей сестры-звездочета!

— Ну, ты не прав. Она очень хорошо относится к тебе.