Чужие в ночи - страница 3

И ей хотелось бы.

— Что дальше? Что барышня закажет?

— Не знаю, — она улыбается мне в глаза. — Что-нибудь милое.

Когда ты в последний раз пел именно ей? Наверное, давно. Как кто-либо другой.

— Мадам, — я качаю бровями и таращу глаза, чтобы стало ясно, что это уж сплошнейший бред. — Допиваем вермут и — в путь.

— Как — в путь?

— Просто. Нас ждет дорога. Ко мне домой. Разве не понятно… Начнем с песенок… А он нам ни к чему!

— Он? — она вздрагивает с отвращением и продолжает комедию. — Да ну его…

Тут резко изменяется ее тон и выражение лица. Она касается тебя и говорит:

— Понял? Ты нам не нужен!

— Во те новость! — брякаешь ты.

— Мы покидаем тебя! — сообщает она с вызовом и всем своим естеством ожидает запрета.

— Кидайте, милые мои, кидайте на здоровье, — ты бормочешь, как между прочим, собирая бумаги в кучу. Тут твой взгляд возвращается к нам: — Ну, чего задумались, про винцо забыли?

Ты решительно разливаешь. Бутылка подходит к концу.

— Кто же это забыл! — я хрюкаю. — Сейчас одолеем и тронемся. Ты всем наскучил досконально.

— Вот так! — она подхватывает и прижимается к тебе. — Я сегодня вечером в гости еду. Потому, что не нужна тебе.

В ее голосе недвусмысленно звучит «милый, я никуда не поеду, нужна ведь я тебе, правда?».

Сейчас нельзя позволить тебе наговорить лишнего.

— Слышь, хозяин! Спой-ка для души! — я протягиваю через стол гитару.

— Да пошел… — ты отмахиваешься. Петь — это уж самое крайнее, что тебе предлагать.

— Ну почему? Спой же! — она трясет твой локоть. Помочь бы ей, и через полминуты уломали бы тебя.

— Короче, не выпендривайся! — говорю. — Даешь что нибудь душераздирающее! Скажем, «ах вернисаж, мучитель наш!»

Я знаю, что она любит эту вещь. Ты свирепеешь. Явись, где угодно, везде от тебя требуют вернисаж да муки. Это все решает. Она сразу «да, да,» ты отнекивашься, и я начинаю осознанно и планомерно приближаться к цели. Похоже, до сих пор никто другой не принимает всерьез, что она поедет со мной. Но ты отказал ей в заветном желании. Сейчас она заупрямится.

— Тогда ты спой! — она обращается ко мне.

— Просьба гостьи — закон, — я, как-то невольно опередив события, ощутил вдруг приступ гостеприимства. Но про вернисаж все же петь не буду. Играть на том, что она почитает в тебе, — это уж слишком. Я сам знаю, что во мне ценится.

Пересев напротив, смотрю ей в глаза и пою страстный романс: «Ты чужая, ты жена чужая, и не быть тебе со мной». Это достаточно несерьезно, чтобы незаметно создать настроение. Настроить создание.

С вермутом покончено. Ты вытаскиваешь из шкафа чудом уцелевшее с прошлого года домашнее вино.

— Ну что ж, забулдыга! — хлопаю тебе по плечу. — Опрокинем это и… — я многозначительно гляжу на нее.

— И поехали! — она говорит тебе вызывающе, не так, как до сих пор.

— Не новость, — ты отмахиваешься. — Достали. Не остроумно.

В том-то и дело. Естественно — не остроумно. Неужели не видно, что это уже давно перевалило за шутку! А она? Понимает? Может быть, не хочет понять? Спешу на помощь. С того момента, когда ты окажешь первое сопротивление, считай — все пропало. Ты не должен его оказать. Давай, не пойми до самого конца! А тогда уже поздно будет отступиться.

— По правде говоря, и так ясно, что никуда ты не уедешь, — я задумчиво произношу то ли про себя, то ли обращаясь к ней, и устало провожу по струнам:

— Может быть, махнем в кабак?

Бессмыслица. Уж дальше некуда.

— Не тянет больше, — ты зеваешь. — Лениво.

— Ну, а если жена сегодня гулять собралась. Ты же не против?

— Боже упаси! Мне-то что! — ты довольно хмыкаешь. Это все ерничанье.

— Слыхала? Не пора ли собираться!

— И куда ж это мы собрамшись, зайчонок мой? — твой голос звучит слегка уныло. Чувствуется, что вся эта болтовня у тебя уже вот где сидит.

— А я о чем? — подначиваю я ее. — Он ни на секунду не поверил, что мы не шуты гороховые. Вот, оставайся — и он уже никогда в жизни тебя всерьез не примет!

— А я разве не серьезно? — она восклицает. Видно, женское терпение подходит к концу. И впрямь — сколько можно напрашиваться на желанный запрет! — Тебе спать пора, а мне — развлекаться. Так я пошла?

Последний вопрос уже не вопрос. Это ультиматум. Запрети же!