Цифровой журнал «Компьютерра» № 145 - страница 7

Но сойду ещё ступенью ниже. Внутри провинции тоже есть места повеселее и места, где грусть и тоска стоят на пороге, решая: войти сейчас или немножко подождать. Горожанин может выбрать школу, больницу и кладбище — по крайней мере, теоретически. Селянину врач не придёт на дом: заболел — добирайся до районной больницы, что в двадцати, а то и в сорока километрах, часть из которых представляют собой скверную грунтовую дорогу. Хорошо, если есть добрый сосед с автомобилем, а если сосед не добрый или безлошадный? Вот и болеют дома, превращая грипп в пневмонию и портя губернскую статистику запущенным раком. В сельской школе частенько нет учителей-предметников. Выучить английский язык селянину в школе трудно. А если всё-таки есть «англичанка» преклонных годов, тогда точно нет ни немки, ни француженки. Учи не что хочешь, а чему учат. И лавка одна, не нравится — не ходи. То есть горожанин и селянин — де-факто люди с совершенно разными правами и возможностями. Не пришло ли время закрепить эту разницу конституционно? Выдавать синий паспорт одним, а красный — другим. Селяне, метёлки, мастерки, валики, лопаты и швабры имеют возможность перебраться в город (исключительно с разрешения старосты), если для них есть работа. Но в случае строптивости, неправильного образа мыслей или же изменения требований рынка их можно тут же депортировать в село, благо недалеко, и пешком дойдут эти сто или двести километров. Впрочем, до городской границы их будут доставлять автотранспортом.

А если ограничиться размером села или небольшого, тысяч в десять, уездного городка? Как здесь с разложением на части? Да как в крынке с молоком: есть сливки, а есть и совсем не сливки. Одни живут в добротных трёхэтажных особняках, другие в завалюшках, крытых когда-то соломой. Но что удручает: дома частенько находятся по соседству. В результате из особняка открывается вид на хижины, а из хижин на особняки. Что не всех радует. Некоторым (но не всем, не всем!) неприятно смотреть на нищету, у других при виде чужого богачества и желчь разливается по жилам, и сердцу тревожно в груди. Нужна перестройка. Богатые дома следует располагать на севере города, место для трущоб — юг. Или в зависимости от конкретного ландшафта. Кому вид на озеро или море, кому — на фабрику или свалку. Определённые шаги в этом направлении делаются, но покамест наощупь, инстинктивно, вне закона, что порой порождает недоразумения и бессмысленные конфликты: одни не хотят, чтобы запросто сносили их хижины, другим не хочется тратиться на лишние компенсации.

Но пойду дальше. От государств и провинций — к людям. Ведь и люди тоже не составляют единой общности. Разные они. Одни, работодатели, полезны обществу, другие полезны в качестве трудовой единицы, третьи же — нахлебники и захребетники вроде пенсионеров или безработных с детства. Говорить, что все они равны перед законом, можно, но каждый понимает, что это чистое лицемерие. Недаром сложилась поговорка: «Что позволено быку, не позволено телку». Не пора ли и здесь зафиксировать разложение юридически, как случилось с Союзом Советских Социалистических Республик? Ввести, например, «индекс гражданина»? От нуля до ста. Если ты полезный гражданин, кормишь сотню работников или занимаешь важный пост, твой индекс — сто. Если работников у тебя только пятьдесят или пост средней важности, то и индекс будет равен пятидесяти. Если кормишь лишь самого себя, а пост мизерный, врач, учитель сельской школы — индекс равен одному. И, наконец, если никого не кормишь, а кормят тебя, пенсионера или инвалида, то обижайся не обижайся, а ты ноль.

Индексация, разумеется, не пожизненная. Регулярно проводится переаттестация, и если человек активный, решительный и способный, то из единицы станет тройкой. Или даже десяткой. Что десяткой — сотней! Быть или не быть, зависит от человека. Равенство перед законом сохранится, но с поправкой на индекс. Взять избирательную систему: с индексом сто и голосов у человека сто, а единичка и есть единичка. Нули вообще не голосуют. В суде же вводится коэффициент виновности, равный соотношению индексов. Если человек-сто сбил на дороге или даже на тротуаре человека-единичку, вероятность того, что первый будет признан виновным, равна один к ста. Это позволит сразу отсечь ненужные претензии у одних и поводы для переживаний у других. А то, помнится, арестовали депутата по обвинению в соучастии убийства двенадцати человек (включая детей), тот переживал, плакал даже, а кончилось всё штрафом в размерах премии, не то годовой, не то квартальной. Знающие люди предсказывали подобное сразу, но принять закон надёжнее.