Цифровой журнал «Компьютерра» № 84 - страница 12

Но ведь стоимость тысячи потерянных людей коррелирует и со стоимостью, по которой их труд покупает индустрия. А в России это было дешевле всего! Вот поэтому-то французские рантье и тащили свои сбережения на покупку русских займов, чтобы коллективно поэксплуатировать дешёвого российского работягу. Поэтому-то и при большевиках такими высокими темпами росла промышленность.

Индустриализация, война, послевоенное восстановление, ракетно-ядерное оружие, космос, массовое жилищное строительство… А потом дешёвый крестьянин кончился. А у горожан уже совсем другие запросы и другие трудовые привычки. Под окном асфальтирует тротуар бригада среднеазиатов… Впечатление от их труда мрачное, но есть у них одно достоинство – дешевизна! И даже из Китая в глобализованном мире швейная промышленность убегает в более дешёвый Вьетнам…

Так что чем грезить о возврате в прошлое, может, стоит поставить памятник (как собаке Павлова) дешёвому труженику? Ну а реиндустриализация былых индустриальных стран возможна, видимо, только при появлении ДЕШЁВЫХ универсальных тружеников, производимых промышленно. Производимых ИТ-отраслью, ибо сметка (интеллект) от них требоваться будет, прежде всего, как условие универсальности. Безразлично, роботов классических (по Чапеку или Азимову) или самовоспроизводящихся машин фон Неймана (наносборщиков каких там). Без этого уже не обойтись!

К оглавлению

Опубликовано 30 августа 2011 года

Меня удивила реакция на мою предыдущую колонку. Ну, наехал я на фильм, вызвавший у меня искреннее неприятие: не люблю игру на понижение интеллектуального уровня сограждан. Конечно, комментарии к колонке — не репрезентативная картина восприятия её читателями, но одну узловую точку она всё-таки высветила. Даже среди читателей КТ велика доля тех, кто верит, что в науке возможен некий заговор или административный нажим, навязывающий «единственно правильную» точку зрения. Странная вещь! Как объяснить то, что для меня является само собой разумеющимся, просто в силу моего жизненного опыта?

Рассмотрим один пример, связанный с многократным упоминанием «научного заговора».

Эта история произошла в начале девяностых годов, когда я занимался географическим разнообразием зелёных жаб. Мне повезло заинтересовать этой проблемой сотрудников лаборатории Николая Николаевича Воронцова в московском Институте биологии развития. В советские годы у Николая Николаевича была репутация учёного-диссидента, и он подолгу не имел постоянного места работы. Многие его коллеги понимали уровень этого учёного и предоставляли ему возможность для работы там, где это оказывалось возможным. После крушения СССР Воронцов вернулся в Москву, возглавил лабораторию и даже оказался председателем комитета Думы по науке. Его группа стала получать зарубежные гранты на применение современных молекулярно-биологических методов для решения вопросов систематики и эволюции. Став начальником от науки, Николай Николаевич стремился остаться внутренне свободным учёным. В его лабораторию пускали людей со всего постсоветского пространства, если они предоставляли для совместной работы интересный материал.

Я, ни разу не увидев Николая Николаевича лично, имел счастье поработать в его лаборатории. Жил я при этом в подвале, принадлежавшем Институту биологии развития, где были и подсобная лаборатория, и несколько спальных мест для приезжих. Интересная там была публика, скажу я вам...

Это была предыстория, а история такова. Попал я на публичное выступление видного криптозоолога, участника поисков снежного человека. Он уверенно говорил о систематике снежных людей (а их уже «известно» несколько видов), о бесчисленных и уже избыточных доказательствах их существования и, ясное дело, о заговоре официальной науки по замалчиванию этих бесспорных данных. Оказывается, найдено множество костей, фрагментов кожи и волос и даже мумифицированных тел снежных людей. У самого выступающего хранится шерсть снежного человека, которая по своей структуре отличается от всего, что признает «официальная» наука.