Цикл Двенадцати - страница 3

— Почему именно ужасное события как точка… привязки? — мне становилось все интереснее и интереснее — куда сможет завести этот сон?

— Вариантов не много, — собеседник на мгновение задумался. — Либо светлое, либо темное. Серая обыденность тебе никак не поможет.

— Использовать только… эээ… светлые воспоминания?

— Спорный вопрос. В каждой жизни они более менее схожи, разве что кроме Валкира и их обряда Возвышения…

— Валкира?

— Шестой Мир Кольца… — он почесал затылок. — Позднее все поймешь, тебе надо только вспомнить… Может пандемии на Дэкурте? Прости, не силен в арифметике — не могу сразу так взять и посчитать, когда ты там жил.

Все его вопросы напоминали бред сумасшедшего. Однако, если не получается проснуться, то остается только расслабиться и получать удовольствие.

— Это тоже Мир твоего Кольца?

— Второй если быть более точным. Помнишь или нет?

Для вида, немного напрягшись и сделав задумчивое лицо, я несколько удивился от внезапно нахлынувших… воспоминаний?

— Лишь отголоски, — в голове вспыхнули картинки из документального видео про военное время. — Скорее изучал как исторический факт, чем сам пережил.

— Можешь зацепиться за воспоминание? — с надеждой в голосе спросил собеседник.

— Вряд ли. Слишком смутно, — я развел руками.

— Тогда не подойдет, — Третий грустно выдохнул. — В твоем последнем Мире ничего интересного не происходило за последние лет сто. Кхм… Как насчет дня Исхода на Кераке? По времени более менее подходит…

— Исход, Исход… — я судорожно перебирал ассоциации и вдруг отчетливо вспомнил. — Секта стала полноценной религией и множество людей свершили массовое самоубийство в надежде уйти в лучший мир?..

— Вот оно! Развивай!

— Мне неприятно это воспоминание… Оно приносит боль, только не понимаю почему…

Яркая вспышка вспыхнула в сознании. На краю обрыва, впадающем в море, стоит толпа людей. Все они одеты в белые церемониальные одеяния. Вышитые золотистыми нитками символы на халатах и рукавах означают принадлежность к избранным. Моя Элика находится среди этих гребанных фанатиков… Ее огненные волосы развиваются на ветру. Я пытаюсь прорваться сквозь охрану, но меня держат два огромных амбала. Мой отчаянный крик, в попытке привлечь внимание дочери, заглушается голосом из динамиков, призывающим к началу Исхода. И она делает шаг…

— Элика! Нет! — вскрикнул я.

— Оу… — только и проинзес Третий.

— Нет! Нет! Нет! — меня трясло, слезы текли ручьем. Дыхание сбилось, грудь сдавило от потрясения. Хотелось наказать всех причастных к ее смерти. Да только толку, все они отправились за ней и так по своей воле… У меня даже не было возможности разукрасить их последние мгновенья особенно жестким способом…

Прежде чем вспышка начала затухать, в сознание ворвалась вся жизнь в том Мире. Несколько минут потребовалось на то, чтобы разложить по полочкам моменты от рождения до самой смерти. Я очнулся, стоя на коленях и держась за голову обоими руками.

— Это… не может быть сном…

Третий присел напротив меня на корточки и положил руки на плечи. Он взглянул в глаза и произнес:

— Поверь, друг. После первого вспоминания мне тоже хотелось, чтобы все это было лишь сновидением. Но пережить вновь подобные потрясения необходимо, чтобы обрести подлинного себя… У тебя кто-то погиб во время Исхода? Ты прокричал имя Элика. Супруга?

— Дочь…

— Соболезную, искренне… Скажи — когда ты вспомнил всю жизнь на Кераке, эмоции быстро улеглись?

— На удивление…

— Время ведь лечит. Восприятие почти века за мгновенье сгладило горечь утраты.

Я скинул его руки со своих плеч, встал и пошел к реке. Мне необходимо было умыться прохладной водой, чтобы окончательно придти в себя.

— Почему нельзя вспомнить прожитое, зацепившись за светлое? — меня до сих пор немного потряхивало. — Почему нужно использовать именно… негатив?

— Я не говорил, что нельзя. Происходящие ранее ужасы проще пробуждают память. Ну и щепотка моей философии тому виной.

— Тебе нравится смотреть, как человек мучается?

— Быстро ты меня записал в садисты, — он махнул рукой и продолжил. — Все просто — преодолевая боль мы понимаем, кто мы есть на самом деле.

— И как мне поможет понять себя смерть дочери?!