Цитадель души моей - страница 3
Поворачиваюсь к Варту. Видок у него - тот еще. Буро-коричневого цвета, весь в неровно покрывающей тело грязи (местами обильно спрыснутой кровью) и только по белеющим глазам понятно, где у этого куска трясины голова.
- Ты похож на ожившую какашку, - говорю я ему.
Варт смеётся.
- Сам-то, командир, думаешь, красивее выглядишь? Ну так что, где твой третий?
- Вот лежит, - я тыкаю пальцем, - дыру в боку ему ты сделал?
Варт хмурится, задумывается, потом признаёт:
- Не я. Но тогда... - он замолкает, и мы вместе принимаемся осматриваться. Хотя - было бы на что смотреть. За шесть дней этот пейзаж мне настолько опостылел, что готов с закрытыми глазами ходить, лишь бы его не видеть. Лужи грязи вперемешку с грязными лужами и редкими кочками. В лужах плавает какого-то особенно мерзко-землистого цвета ряска, а трава, которой поросли кочки, настолько жесткая и острая, что обопрись нечаянно голой рукой - весь изрежешься, как пучок ножей в руку взял за острия. И всё это тонет в тумане, который до конца за весь день так и не развеивается. Говорят, весной, когда очеретник цветет, или осенью, когда мох пушится, здесь красивее. Как-то не верится, если честно. Да и проверять желания нет. Унылое и гиблое место, короче. Даже без стаи злых вержьих волков.
- Как будто хлюпает там что-то, - говорю я, махнув рукой в сторону, - посмотрим?
Варт отводит глаза. Я понимаю, о чём он думает. "Один волк - не стая, может, ну его? Тем более, что он наверняка уже убежал куда-то вглубь болот, теперь его и целой армией не найти". У самого эта мыслишка уже пару раз проскользнула - сразу, как я понял, что один из волков бродит сейчас где-то жив-здоровёхонек.
Но неважно, о чём человек думает. Важно, что он делает.
- Надо посмотреть, - вздыхает мой боец, - чистим, так уж ровно. Где ты хлюпанье слышал?
- Там, - машу я рукой, - справа от тропы.
Варт снова вздыхает, и опять я его понимаю. Тропой-то по болоту ходить - дело не из приятных, а уж вне тропы - просто наказание.
- Ну, пошли за слегами?
Мы вернулись к маленькому сухому островку, где три часа назад (а кажется, вечность прошла) оставили слеги. Подобрали их, я прикинул направление и мы пошли. Варт ближе к тропе пошёл, а я - правее. Ох, и тяжкое это дело. Шатаясь, стоишь одной ногой на скользкой, маленькой, потихоньку уходящей в трясину, кочке и лихорадочно нащупываешь тяжёлой от грязи слегой очередную опору. Слега скользит в руках, вырывается, как живая; пот в глаза льется, кровососы ползучие и летучие роями вокруг увиваются, а у меня еще и рана старая в колене от влаги разнылась. И при этом будь готов в любой момент от волка отбиться. Редкому врагу такого пожелаешь.
Полчаса минуло, и ладно, если я две стадии прошагал. Какой там всё болото обшарить. Если не найдём сейчас волка, то... нет, никуда мы, конечно, не уедем. Будем сидеть тут и ждать - в болотах ему жрать нечего, рано или поздно он выберется. И наша задача - сделать так, чтобы он выбрался где-нибудь поблизости от нас. На живца его приманивать, короче. На какого живца? А у нас их аж двое на выбор: я и Варт. Тут как раз он голос и подал:
- Шелест!
Голос странный. Напряженный слегка, но опасностью не звенит.
- Что там?
- Подойди, посмотри. Нашёл я его.
"Его"? Волка, что ли? Если живого, то почему голос такой спокойный? Если мёртвого, то почему не совсем спокойный? Хотя, чего гадать - сейчас сам увижу.
Увидел. Шагах только в пяти и увидел, и то - по тому, как смотрел туда Варт.
Волк.
Одна лишь голова, вся грязью измазанная, да кончики лап на поверхности у него оставались. Глаза закрыты, ни волосок на морде не шелохнется, только ноздри чуть-чуть подрагивают. Сам в свою ловушку угодил, волчара. Причём, еще до начала драки - лапы все в крови, соседняя кочка ободрана - другие волки вытащить его пытались. Не смогли. Ну-ну, тварь серая, это тебе за Людо. За Гая, за Маркуса, за Авла. Постою-ка я тут, посмотрю, как ты тонуть будешь. Такой мне бальзам на душу от этого зрелища - куда там первому императорскому театру!
- Может, прибьем?
Я удивился. Поднял глаза на Варта. Чего это он - в благородство поиграть захотел?