Цивилизаторы - страница 4

Парень зажмурился — соскочил вниз. Земля встретила упругостью надежной опоры. Валенки окутались пылью высушенной неведомым зноем земли. Среди комков почвы лежала металлическая завитушка с уздечки коня Шерого и отблескивала голубым в лучах заходящего солнца.

Чертов Пупок не забирал парня к себе, хотя Сергей уже минут десять упорно топтался на нем.

Жуткий вой, раздавшийся из-под земли, внезапно оглушил. Первое голубое кольцо ушло в небеса. Сергей стоял внутри него и ничего не чувствовал. Второе кольцо, со звоном сузив свой круг, приблизилось к парню и тоже ушло в небо. Третье коснулось левой руки. Сергей увидел, что в месте касания исчезла часть рукавицы. Боли не было. Четвертый круг срезал часть фуфайки с плеча и почти всю рукавицу.

Сергей понял, что лишился левого мизинца.

Страх сделал свое дело. Понадобилось лишь мгновение, чтобы оказаться за пределами Чертова Пупка. И все-таки пятое кольцо успело задеть валенок — голая пятка воткнулась в холод сугроба. Шестое кольцо ушло без жертвоприношений.

Раны на руке не было, как не было и пальца. Ничего не болело. Место мизинца затянуло розовой нежной кожей.

Сергей шел к деревне на трясущихся ногах и чувствовал, что для него началась совсем другая жизнь. Жизнь, о которой он не имел никакого представления. Жизнь, наполненная ужасом сожаления и страха, связанных с необходимостью признаний.

Никто не видел, что Ирина уходила с ним к Чертову Пупку. И, наверное, лучше не рассказывать деду Михаилу о происшедшем.

Сергей вместе с последними лучами солнца вошел в бабушкину избу. Сел в сенях, прямо за дверью, на пол.

Парень даже не почувствовал, что нога в левом, подрезанном Чертовым Пупком, валенке полностью онемела от снега, набившегося в шерстяной носок.

Следующие три дня в деревне царил переполох. Милиция нагрянула в тот же вечер. Допрос учинили всем двадцати жителям Волчищева.

Сергея допрашивали в числе первых. Правды он не сказал. По деревне поползли слухи о маньяке. А поскольку приезжих не было уже с месяц, то подозрение, естественно, легло на своих.

Первым и главным подозреваемым стал двадцатипятилетний Виктор Крылов, тот самый, которому Шерый выбил два передних зуба. Шепелявый Витька, растеряв все мужское обаяние, уже давно вызывал у местных девиц своими разговорами приступы беззлобного смеха.

— Видали, наш гунька на вечеринку отправился! — хохотали озорные девчонки, глядя ему вслед.

«Отомстил, гаденыш, Шерому!» — такая мысль быстро оформилась в уверенность в головах односельчан и заставила Крылова сидеть в своей старой избе вместе со старушкой матерью почти безвылазно.

Серегины каникулы заканчивались. До весны оставался один месяц.

«Призовут в армию, и все забудется как страшный сон!» — решил Сергей и застегнул молнию на огромной черной сумке. В мыслях он, конечно же, расставался с избушкой надолго.

Прощаясь с бабушкой, Сергей вдруг ни с того ни с сего заплакал и крепко прижался к родному человеку.

— Брось, внучок! Не переживай так. Ты же ничем не можешь ей помочь!

Бабушка давно догадалась о чувствах внука к богатой соседской девчонке.

Когда Сергею предложили служить в «горячей точке», он не отказался. Старая вина грызла душу хуже голодного зверя. Он хорошо запомнил, как мать причитала, словно на похоронах, провожая его на службу.

Серову предложили идти в спецназ по здоровью и данным профотбора.

Полковник на призывном пункте сказал:

— Имеешь право отказаться. В такие войска никто силком не гонит. Но если выдюжишь, вернешься мужиком. Настоящим мужиком.

— Я хочу там служить!

С этих слов началась его военная карьера.

Каждую ночь вплоть до призыва Сергею снилась Ирина. И даже на призывном пункте, прикорнув в углу на старом продавленном диване, он увидел ее умоляющее лицо.

После пропажи девушки Серова преследовало навязчивое состояние: за ним точно кто-то следил. Вначале он списывал эти ощущения на страх: страх оказаться за решеткой за несовершенное преступление. Но сейчас, во время службы, он точно знал, что дело не в страхе. Хотя в спецназ Сергей пошел именно для того, чтобы избавиться от этого поганого прилипчивого состояния, когда подкашиваются колени и заплетается язык.