Cлепцы - страница 11

Реакция Киры разбила ему сердце. Захлёбываясь в рыданиях, она выла, как раненая волчица. От его прикосновений её передёргивало. Оплакивания Юриной жертвы стало для Киры важней, чем он сам. В их отношениях появился третий – скорбь.

– Ты даже не рассматривал другие варианты, просто бездумно бросился на амбразуру, – одним вечером в сердцах заявила Кира. – А мы могли бы поселиться в маленьком городке в Якутии или в Сибири. Там бы до нас не добрались.

– Я не хочу спиваться от скуки в какой-то глуши.

– А что, хочешь встроиться в систему? До сих пор не отказался от амбиций?

– Зачем ты передёргиваешь? Сама же постоянно тыкала меня носом в мою инертность. И вот я изменился, совершил настоящий поступок, а ты ненавидишь меня за это.

– Считай меня лицемеркой, если угодно. Я просто ценю тебя больше, чем ты сам. Ты делал искусство, и отрёкся от него ради мнимого удобства. По щелчку растратил себя за право гордо носить ярмо на шее.

– Я сделал это ради тебя.

– Ты уверен?

– Да! – вскричал Юра, но, кажется, Кира ему не поверила.

Тем же вечером она собрала вещи и вновь уехала в родной город, на сей раз навсегда. Юра ещё долго мучался бессонницей, ощущая себя слишком маленьким для старого дивана. Он часто обманывался, слыша шорохи, представлял, как Кира украдкой на цыпочках возвращается и бросается ему на шею. В реальности же Кира исчезла, не писала, не звонила. Юра знал, что она жива лишь по голосовым уведомлениям о её онлайне то тут, то там. «Я бы с ней так не поступил», – думал Юра, но моральное превосходство не давало ни счастья, ни облегчения. Какая разница, плохой Кира человек или нет, если он любит её?

Сбежав от печалей в работу, Юра постепенно привык и к слепоте, и к одиночеству. Он вернулся в зону комфорта, где никто не спешил с хлёстким лозунгом вырвать из груди горящее сердце. Бешеный темп мегаполиса подарил ему спокойствие. Дом – работа. Работа – дом. И никаких рассуждений о далёкой политике или гневных тирад о несправедливости.

– Ты постоянно занят, как я тебе не позвоню, – обиженно жаловалась мама по телефону. – Шумно у тебя там. Домой едешь?

– Да, вот сел на поезд.

– Повезло мне выцепить наконец тебя в свободное время. – Она коротко хохотнула. – Как ты, сынок? Как дела? Как Кира?

– Я в порядке, на счёт Киры не знаю. Она меня бросила в прошлом месяце.

– Ну и дура. А я всегда говорила, что у неё ветер в голове. Знала я одну такую же. Рассказывала, как надо жить, нос от всего воротила, принципиальная. Устроилась ко мне в магазин сменщицей, сразу же стала требовать прибавки. Я ей: «Деточка, бери, что дают». А она глаза округлила и отвечает: «Мало же за двенадцать часов смены». Понимаешь, сынок? Она, видите ли, хотела достойной зарплаты, ну, и уволилась через пару дней. Вот и Кира твоя тоже не умеет принимать всё, как есть. Не умеет смиряться. Никакой гибкости, а так и сломаться легко. Но ничего. Кто-то учится сложным путём и на своих ошибках. Я рада, что ты у меня умничка. Да, поерепенился немного, но избавился от глаз и нашёл себе хорошую должность. Горжусь тобой.

Попрощавшись с мамой, Юра попросил голосового ассистента продолжить воспроизведение книги. Мягкий баритон чтеца принялся убеждать в важности стремления и саморазвития. Юра старался вникнуть в каждое слово, зарядиться мотивацией. Кира всегда стыдила его за скачку подобных книг, смеялась, называла наивным, теперь же он наконец мог позволить себе слушать их и не переключаться постоянно на музыку для прикрытия.

Зайдя домой, Юра, наученный постоянными запинками, перешагнул через торчащий кусок линолеума и направился в кухню. С кружкой чая он мирно дослушал книгу. «Запомните, успех – это тяжёлый труд. Всякий миллиардер прошёл тернистый путь, даже рождённым с серебряной ложкой и шестизначным счётом в банке приходилось несладко. Грамотный тайм-менеджмент и направленное на обогащение мышление проведут вас сквозь эти тернии к звёздам».

Юра лёг спать под лекцию о маркетинге и быстро заснул. Больше его не преследовали воспоминания. Образ Киры выцвел, её запах выветрился из квартиры, а её мысли стёрлись из памяти. Юра вернулся к себе прошлому до встречи с ней, снова начал проповедовать трудоголизм и стремиться к Нетландии