Cлепцы - страница 7
– Ни одну публичную личность не должно смущать подобное. А «Красивый призрак» в сто раз лучше, чем «Тихий Дон». Я уже много раз пожалел, что вообще за него взялся и позволил книге мучать меня на протяжении тысячи трёхсот девяноста страниц.
– Со старта продаж рейнов прирост подписчиков вашего приложения «MMusicBoox» каждый месяц бьёт рекорды, а базовая подписка за это время дважды подорожала. Вы собираетесь и дальше выкачивать деньги из народа?
– Извините, что не извиняюсь, но с наплывом новых пользователей мы увеличили в три раза библиотеку аудиокниг, улучшили алгоритмы подбора музыки и упростили загрузку подкастов для криэйторов. Если кратко, то: больше, лучше, проще. Мы не пытаемся обобрать людей, с этим справляются и без нас всякие коучи.
– Рейны закупили многие университеты. Студентам вместе с экзаменами нужно готовиться ослепнуть?
– Возможно, и то при условии, если они горят наукой. Я не думаю, что филологам или учителям понадобиться для обучения настолько мощная вычислительная техника. Остальным же я бы посоветовал не пытаться искать себя в процессе, разрываясь и распыляясь, а определяться заранее. Конкуренция в наше время слишком велика…
Василий взмахнул рукой и остановил Ку от дальнейшего зачитывания. Недовольный последним примером, он попросил отправить его на переделку спичрайтеру, не обратив внимания на замечание, что у того глухая ночь. Раздувание собственной важности, снисходительность к потерянным и непонимающим, тонкий укол в сторону гуманитариев, – это допускалось в интервью для аудитории постарше, никак не для детей. Их нужно поддерживать, подмечать сознательность и кивать даже самым неразумным их инициативам. Всякие напутствия же следовало заворачивать в красивую обёртку голубой мечты и непременной окупаемости всех стараний. Василий никогда не верил в эти воздушные замки, но предпочитал публично закладывать кирпичи для поддержки их фундамента. Реализм сейчас приравнивался к цинизму, а будущее в лице детей требовало подслащивать горькую пилюлю до тех пор, пока в ней бы не остался один сахар. Будущее требовало потакать в самообмане «хорошим», осуждать «плохих» и внимательно следить, когда их роли меняются, дабы не перепутать.
Скомандовав Ку вновь воспроизвести ответ на вопрос о законе, Василий принялся диктовать правки: «Тирания правительства на совести одного правительства. Ни я, ни “NewXton” не хотели бы, чтобы наша продукция нарушала чьи-то свободы». Он немного подумал и попросил убрать первое предложение. Незачем портить отношения с главным потребителем.
Стоило законопроекту о принудительном ослеплении поступить на рассмотрение в первое чтение, общественность закипела. Соцсети переполнились спорами противников с анонимным легионом фанатов «NewXton». Читая их истеричные обмены оскорблениями, Юра, как костюм, примерял на себя чужое мнение, поддаваясь громким высказываниям то с одной стороны, то с другой. Быть луддитом5, исторически всегда проигрывающим, или маршировать в ногу с прогрессом навстречу процветанию? Быть сторонником прав и свобод или удобной дрессированной мартышкой? Юру учили, что правда где-то посередине, что любая позиция, возведённая в абсолют – ошибочна, что мир не чёрно-белый, однако сейчас всё сводилось к простому: ты «за» или «против», никакой серой зоны.
Василий Темных со школы был для него примером вскарабкавшегося без чужой помощи на вершину человека. И пускай Василёк не имел никакого отношения к политике, протестовать против закона, возникшего в том числе благодаря нему, для Юры казалось предательством себя прошлого. Он верил, что XXI век – время возможностей и открытых дверей. Верил, что преступно мешать человечеству «перевернуть страницу». И сейчас его убеждения грозились пасть стоящими в ряд костями домино.
Кухонные разговоры с Кирой становились ожесточённее и будто бы стремились приблизиться по накалу к дуэли. Или он признает диктатуру богатой элиты, или они попрощаются. Но согласиться с Кирой означало обрушить все доминошки и навсегда похоронить мечты о мультипликации, о заработке своим искусством, о покупке маме дома, ведь элита точно проведёт закон.