Цвет абрикоса - страница 17

— Таков великий обычай, принятый среди людей, — выходить замуж, — возразила старшая. — Разве вы замуж не пойдете?

— Полагаю, когда старшая сестричка выйдет замуж, выгонит нас, — мрачно заметила младшая.

— А разве мы не можем вершить супружеские дела все трое с одним мужем?

Старшая присвистнула и забранилась:

— Ну, если это будет кто-нибудь вроде гуляки Фу, тогда я согласна делить с вами ложе. — Потом заметила: — Еще и замуж не вышла, а уже начался дележ.

Так, хихикая и пошучивая, они дали клятву быть верными в радостях любви. Но Чжэньнян и в голову не приходило, что ее нареченный супруг Фу Чжэньцин направится по иному пути, нежели избранный всеми.

В ту пору ему было дважды по девять, то есть самый возраст. Он еще ни разу не приближался к женщине, посвящая все время науке владения кистью. Едва завидит женщину — бежит прочь, принимая ее то за небожительницу, то за сорные отбросы. Ненавидя все женское, он скоро стал почитать за истинную драгоценность совсем иное, пристрастившись к играм в извивающегося дракона. Долго искал себе напарника, не жалея ни времени, ни денег. В конце концов нашел некоего мелкого служку по имени Хуа и прилип к нему, словно тот был вымазан смолой. Женщины, которые любили молодых повес, при виде красивого и пригожего собой юноши начинали с ним заигрывать, но тот был непоколебим. В преддверии предстоящей свадьбы он не оставил пагубных наклонностей, и с раннего утра его мысли были об одном — дождаться ночи и, обнявшись с означенным чиновником, предаться срамному делу. Спрошу: какая в том отрада? И зачем такому человеку было жениться на молодой барышне? Однако госпожа Лань, руководствуясь тем, что старшая дочь вступила в брачный возраст, намеревалась найти в зяте человека, который взял бы на себя дела дома. И когда в доме появилась сваха по имени Юн Дэлай, госпожа Лань решила попросить ее сходить к молодому Фу и ускорить свадебные дела старшей дочери.

Молодой Фу, стакнувшись с малым служкою, с головой окунулся в разврат. Этот Хуа был отменно хорош собой и очень женствен. Кожей гладок, кокетлив, по всем статьям почти девушка. Когда Чжэньцин впервые увидел его, он точно рассудок потерял: помышлял только об одном — как возлечь с ним на ложе, ибо многие имели с этим Хуа дело. В голове Чжэньцина завертелись разные планы, но он предпочел остановиться на самом простом — дал денег отцу Хуа и так купил любовь сына. В тот же вечер отец Хуа пригласил в гости Чжэньцина. Подали вина, закусок, и трапеза затянулась за полночь. Сидя против Чжэньцина, юный пакостник изогнулся и, обхватив Чжэньцина за живот, прильнул к его губам. Он захватил их и долго смаковал. Потом напрягся и подтянул Чжэньцина к себе, так что оба стали походить на иероглиф люй, который, как известно, состоит из двух соединенных ртов. В свой черед Чжэньцин обхватил его за чресла и прижался, почувствовав животом его тепло. Хуа понравились их объятия, и он, довольный, рассмеялся. Он сплел ноги с ногами гостя и вытащил его отросток из штанов. Повел гостя в спальню. Этот распутник знал свое дело и скоро довел Чжэньцина до состояния неумолимой жажды любви. Чжэньцин засветил свечу и велел Хуа раздеваться. Тот стал снимать штаны. И едва обнажились белые бедра молодого человека, Чжэньцин оседлал коня. Красавчик Хуа не только видом, но и по нраву был точно женщина. Он ловко крутил задом и одновременно строил Чжэньцину глазки, повернувшись к нему. Хохотнув, он сказал:

— Старший брат! Полегче орудуйте, велик больно посох! Опасаюсь, причините боль.

Чжэньцин взял в руки янское орудие, смочил слюной и приставил к заду напарника. Убедившись, что «черепашья головка» нацелена верно, принялся за дело. Почувствовав в себе этот посох, Хуа испугался, ибо, хотя и был крепкого здоровья, все же сей жезл мог повредить ему. Давно начал он заниматься этим ремеслом, но на сей раз был премного увлечен, ибо получал гораздо большее удовольствие. Видя, что Чжэньцин распалился и бормочет нечто нечленораздельное, он ухватил себя за ягодицы и принялся вертеть ими, то поднимая зад, то опуская. Поистине, казалось, разврат проник в него до мозга костей. Видя, как этот Хуа разгорячился, Чжэньцин приударил и стал вставлять посох сильнее и жестче, едва ли не дойдя до помрачения рассудка. Но вдруг его напарник свел ягодицы и сжал. Теперь он то раскачивал ими, то готов был переломить надвое находившееся промеж них. Эта забава премного радовала Чжэньцина. Он расслабился, размяк и, почувствовав необычайный прилив, в тот же миг спустил тетиву — из него полилась жизненная влага, пачкая Хуа и его белье. Чжэньцин ахнул, будучи не в состоянии справиться с новизной ощущений. Он вытер Хуа, и, раздевшись, они легли за пологом. С этих пор молодые люди просыпались по утрам и трапезовали только вместе. Приязнь меж ними крепла, и, казалось, нет в мире силы, которая была способна разлучить их.