Цвет боли. Красный - страница 13
Положив трубку, Бергман вздохнул:
– Новая напасть на нашу голову – газетчики сунули свои носы в дело о самоповешении. Связались с БДСМщиками, накопали кучу всяких фактов, противоречащих версии самоубийства и требуют расследования на новом уровне.
– Ну, и что их не устраивает?
– Говорят, так не вешаются.
– А то мы без них не знаем! Ни нормальной петли, ни табуретки, выбитой из-под ног…
– Да нет, не так все просто, там какие-то особенные узлы, которые придумал определенный человек – Ларс Юханссон. Понимаешь, есть люди, которые изобретают перпетум-мобиле, а эти вот подвешивание.
– И что?
– Придется и тебе познакомиться с садо-мазо.
– Стоит ли?
– Похоже, стоит. У меня тут есть адресок, свяжись, расспроси, покажи снимки, может, они правы? А нет, так со спокойной совестью изложим мнение специалиста газетчикам.
– Времени нет.
– Да мне самому эта свобода прессы вот где! – Бергман красноречиво показал, как его достали газетчики. – Но отмахнуться нельзя, если они правы, то нас самих подвесят за упущения. Лучше кое-что отложи, посмотри там сам, что можно.
Вангер только кивнул, прекрасно понимая, что, имей Бергман возможность отмахнуться от соображений газетчиков, он бы с удовольствием отмахнулся. Может, в этом деле и правда что-то есть?
На листе, данном старшим, значились только номер телефона и имя: Леннарт Викстрём. Ладно, придется звонить Леннарту Викстрёму. Только сначала самому посмотреть, что это за зверь – БДСМ. В общих чертах Вангер об этом слышал, но только в общих. А вот пусть Викстрём и объяснит, не лазить же самому по порно-сайтам с розысками! Ему вполне хватало трупов, чтобы изучать еще и самоистязательство.
Дагу Вангеру никогда не нравились извращенцы, в чем бы извращения ни проявлялись. Даже бабушки, у которых дома по двадцать две кошки – это извращение. Даг придерживался того убеждения, что человечество не зря выработало принципы нормального поведения и считало отклонения от них извращениями, особенно если эти принципы давнишние. Не могли ошибаться миллионы людей, полагавшие, что любить боль свою и чужую – это ненормально. И детей надо делать традиционным способом с женой в постели, а не из пробирки или под потолком.
К сожалению, сейчас много развелось тех, кто считает извращением нормальную жизнь.
На следующее утро пробежку я устроила в сторону Арки Боффиля, надо же посмотреть на место встречи. Погода хорошая, прохладно, изо рта пар, на ногах «Эйсикс-2100», не потому что я помешана на лейблах, а потому что гелевые амортизаторы и впрямь удобны, в ушах наушники плеера с хорошим ритмом, это помогает двигаться, не чувствуя усталости… Все, как всегда, ритмичный бег для здоровья. Побегала в Фатбушпаркене, убедилась, что вокруг вокзала Седре людей полно и в ранний час воскресенья, порадовалась за спокойствие своих обожаемых улочек и вернулась домой. Растяжка, душ, и я готова к собеседованию!
Так считала я, но не подруга.
Бритт выдумывала наряды для визита, складывая вещи в немыслимых сочетаниях. Вот от чего я категорически отказалась, чтобы чувствовать себя хорошо, я должна быть самой собой, а в одежде даже из последней прекрасной коллекции Бритт я таковой не буду, коллекция для девочки-подростка.
– Ну и что ты наденешь?
– Джинсы и свитер.
– Ты идешь к работодателю. Первое впечатление очень важно. У тебя просто не будет второй возможности произвести первое впечатление. – Бритт оседлала любимого конька – мое перевоспитание в лучших традициях американских журналов для женщин.
– Коко Шанель права по поводу первого впечатления, потому я и хочу, чтобы оно было верным. Куда хуже, если мне потом придется соответствовать тому, что для меня самой неприемлемо.
Подругу больше всего смутило мое знание слов великой Шанель.
– Ты знаешь это выражение?
– А она что, говорила по секрету для дизайнеров?
– Но ведь ты идешь на собеседование по поводу работы.
– Бритт, ты в Швеции, а не в Штатах. Здесь не обязательно выглядеть офисной красоткой, чтобы тебя приняли. Тем более, это журналистское расследование. Думаю, журналисту вообще лучше ничем не отличаться от окружающих.
Бритт махнула рукой: