Цвет изумрудных глаз - страница 2
Мне самому, нести невмоготу.
То бремя лет, упавшее на плечи.
Был крик души. И ругань в пустоту.
Надеясь лишь, что время раны лечит.
Мне и сейчас, покоя так же нету.
Из-за того, что я решил тогда.
Дураком, бродить себе по свету.
Печаль души, раскрашивать в цвета.
И как смешно, что не было мне грустно.
А числа, лишь на память ставят след.
Хоть в сердце слов, бывало очень густо.
Но так не смог, найти я свой ответ.
Быть может мне, и вправду станет лучше.
И позади, останется беда.
И больше я, не назовусь заблудшим.
Когда меня, поманят города.
Чужие лица
Чужие лица у знакомых мне людей.
И их мне не узнать при первом слове.
Как будто не было всех тех моих друзей.
Что были мне близки по крови.
Глаза закрыв зачем то вспоминаю.
Все то что я, когда-то зачеркнул.
Осколки хрусталя, в ладони зажимаю.
Я памяти до капли все вернул.
Мой небоскреб из тысячи ступеней.
Заставит вновь подняться на этаж.
Быть может, извлеку урок я ценный.
Заштопав по дороге камуфляж.
С высокого холма смотрел на город.
Пытаясь разглядеть дорогу сквозь туман.
Я осознал, что он уже не молод.
Поверил как и я в обман.
Чужие лица у знакомых мне людей.
И в глубине души я знаю.
Что все мы позабыли радость дней.
Не дождавшись встречи исчезаем.
Мир.
Мир и не был таким как и прежде.
Да и раньше он не был другим.
Обездоленным бросив надежду.
Тем кто был от рождения гоним.
И писали судьбу словно кистью.
В здравии, даже с хмельной головой.
Загребая осенние листья.
Изувеченной красной рукой.
Кто-то видел за окнами город.
В чёрных тучах, свинцовых дождей.
Было зелье, огонь, брань, и ворот.
И дорога из сотни камней.
Нету, даже холодного солнца.
То что греть могло в час роковой.
Оно спит, но с рассветом проснется.
Когда земля прорастет вновь травой.
Может будет ещё светлый праздник.
Может будет ещё сердца стук.
Не один, ни другой не угаснут.
И в беде, снова встретится друг.
Что ещё для нас станет важнее?
В мире фальши скупой красоты.
Дурачок ищет тех кто глупее.
Исходя из своей пустоты.
Мир и не был таким как и прежде.
Да и раньше он не был другим.
Просто он засоренным невеждой.
Раздарил себя гадам чужим.
Земля.
Сколько всего ты смогла пережить?
Невозможно на месте, всегда устоять.
Для чего и калекам, здоровым здесь быть.
Как одурманенным тайну понять?
Шумы дождя, и заснеженных бурь.
Засядут, в душе под захламленный вздор.
Слова от случайных знакомых как дурь.
Чернотой затуманят отбеленный взор.
Тысяча дней, сплетенные в миг.
В переполненном снова трамвае.
За окнами дым, озабоченный крик.
Со словами о брошенном рае.
В рассвете как прежде шуршание листвы.
Ветер дерзкий метает снежинки.
По улицам каждый с глазами совы.
Опасается, тёмной тропинки.
Сколько всего ты смогла пережить?
Твоя тайна, воскресшая совесть.
Знаю я что ты сможешь на век сохранить.
Нашей жизни, кровавую повесть.
Наша жизнь, сурова как Сибирь.
Наша жизнь, сурова как Сибирь.
И лишь в мечтах, тепла как Африка.
И каждый словно раненый снегирь.
Не долетит, до солнечной романтики.
Лишь в сердце лёд, застрял сосулькой острой.
И в нелюбовь, любовь опять оделась.
Но сбившись с ног, мы тёплый ищем остров.
Не близок он, как нам бы ни хотелось.
Купить билет, на рейс в один конец.
Уйти в полёт, надёжно пристегнув ремень.
Когда ты веришь что в душе боец.
Но вот опять стреляет, в мозг мигрень.
И только среди книг, альбомов, жизненный фрагмент.
Толкнет тебя на край, а ты и рад бы и упасть.
Сказать что это мой, мне сердцу близкий континент.
Но жизнь она игра, её не бита масть.
Но может быть, есть шансы и у тех.
Кто видит путь, в туманах холодрыг.
Боль в сердце бьёт, судьбы лишь слышен смех.
Но ни к чему бросать, из горла крик.
И наша жизнь сурова как Сибирь.
И не сбежать, я узник в её стенах.
Но может быть, избавившись от гирь.
Я ей скажу, что больше, здесь не пленный.
Постой.
Постой серебряная ночь, не уходи.
Обними меня, и не бросай в рассвет.
Ты надо мною, чёрным вороном лети.
А я нисколько не печален нет.
Здесь тишина, и лишь скрипит немного дверь.
От сквозняка, разбитых и былых надежд.
Я слабым был, и говорил себе поверь.
В ту правда что нага, как ангел без одежд.
Что за душой, то это все моё.
Отдать врагу, а ведь не хватит сил.
Острее зависть, чем само копье.