Цвет мести - страница 23

Все трое стали разделяться, пытаясь окружить его, но Чёрный Шип не был мальчишкой, зелёным, как трава, и знал, как драться. С яростным бессловесным воплем он бросился на Кривобрового. Моряк, казалось, одновременно удивился и испугался, но умудрился увернуться от первого взмаха Бетрима, а на втором отбил его топор абордажной саблей. Бетрим уже собирался пырнуть его в лицо кинжалом, когда кок махнул в его сторону тяжёлым мясницким ножом. Бетрим отклонился вправо от полосы металла, и чуть не наткнулся на орудующего кинжалом моряка, который, видимо, рад был кого-нибудь пырнуть.

Это был молодой моряк, с кинжалом-то. Сложно было сказать точно, но Бетрим решил, что он только что достиг зрелости. На лице у него было жадное выражение, какое бывает у пацанов, когда они хотят совершить своё первое убийство. До того, как поймут, что убийство не сделает тебя мужчиной, не даст тебе имени, не даст ничего – только другой человек умрёт. Бетрим уронил топор, схватил атакующую руку моряка своей правой, а ножом, зажатым в левой, трижды ткнул ему в шею. Топор он подхватил ещё прежде, чем тело упало наземь. Два оставшихся врага уже выглядели далеко не так самоуверенно.

Кок что-то пробубнил Кривобровому, возможно на другом языке, сложно было сказать. Кривобровый сурово посмотрел на Бетрима, а затем взглянул на кока.

– Двадцать пять тыщ! – Кок кивнул, а потом они оба пошли на Бетрима.

На этот раз оба моряка атаковали вместе. Бетрим отбил саблю топором и отпрыгнул от ножа, отступая перед нападавшими. Он видел, что вокруг собирается толпа – все наблюдали, словно он сражался на арене Солантиса. Наёмники стояли и смеялись, делая ставки на исход, и никто не стремился вмешаться. Солантис не славился порядком на улицах, и здесь тому было подтверждение.

Они снова напали, и на этот раз Бетрим отразил мясницкий нож, уклонился от сабли и рубанул кинжалом по Кривобровому. Моряк отпрыгнул назад, и Бетрим бросился между ними. Заставил их повернуться, чтобы не выпускать его из виду. Два моряка снова одновременно бросились, не понимая тактику Бетрима. По правде говоря, тактики там особой не было, он просто хотел, чтобы они продолжали ничего не понимать.

С коком была проблема. Он хорошо обращался с этим мясницким ножом, и Бетрим не сомневался, что если прибить кока, то Кривобровый побежит. Не то чтобы Чёрный Шип собирался дать ему шанс сбежать.

Бетрим почувствовал что-то влажное на груди, не похожее на пот, тёплое и липкое. Он глянул вниз и увидел неглубокий порез, из которого на белую рубаху сочилась красная кровь. Дюймом ниже, и отхватил бы сосок, хотя Бетрим и не понимал, зачем мужчинам соски. Вот женские соски другое дело – на женской груди на них и посмотреть приятно, и поиграть с ними. Бетрим никогда не видел смысла играть со своими сосками. По правде говоря, большую часть времени он о них вообще не помнил.

Странная мысль пришла в голову Чёрному Шипу, так что он прокричал:

– Вы убили Рилли?

Кок покачал головой, но ответил Кривобровый:

– К ней и к кэпу у нас вопросов нет. Только к тебе, Шип.

Это было хорошо, по крайней мере не нужно было мстить за дочь друга. Глаза кока расширились, он издал приглушённый крик, всё его тело напряглось и содрогнулось, а его нож упал наземь. Изо рта у него полилась кровь, и Бетрим не сразу понял, что из груди мужика торчат два кончика кинжалов; кровь растекалась по его запятнанному фартуку. Чёрный Шип не стал терять времени и метнул топорик в Кривобрового. Топор попал моряку прямо под шею, вонзившись с глухим мясистым чпоком, и сбил Кривобрового на землю. Бетрим решил, что тот умер, ещё не коснувшись земли.

Кончики кинжалов исчезли из груди кока, и тот перестал дёргаться. Мгновение спустя его тело рухнуло на землю, как мешок с мясом без костей. За трупом стояла маленькая женщина и с жестокой улыбкой разглядывала кровь на своих кинжалах-близнецах.

Женщина была невысокой и стройной, но явно гибкой и сильной. Её волосы были длиннее, чем Бетрим когда-либо у неё видел – уже касались плеч – но всё такого же цвета пыли, как и всегда. Глаза как холодные голубые озёра, а шрам на губе по-прежнему горделиво изгибал её рот в постоянной усмешке. Бетрим отметил, что она уже не носила кожаную одежду. Вместо этого на ней была белая мешковатая льняная рубаха и мужская пара простых коричневых штанов. Пара крепких сапог доходила ей почти до колен.