Цвет вечности - страница 2

Я холодею.

– Кинельган! – негодуя, восклицаю я.

Моему недовольству нет предела, и я стараюсь сделать голос довольно суровым, словно наказание Кинли – своеобразное извинение за его поведение.

– Сколько раз я тебе говорила не обжигать других людей?!

Кинли виновато поджимает маленькие уши.

– Всё нормально, – беззаботным тоном говорит Андрей, пытаясь всеми силами сделать вид, что ему не больно. Но всё же потирает подвергшуюся атаке руку. – Я почти не почувствовал. Это как затушить пальцами пламя свечи – очень быстро и не больно.

– Ты уверен? – переспрашиваю я, подходя ближе, касаясь его запястья. И осматриваю на ходу его руку. Наверное, впервые прикасаясь к нему с момента нашего знакомства. Я всё ещё чувствую смущение и стыд. Мне очень не хочется, чтобы он подумал, что я не такая уж и ответственная хозяйка дракона, к тому же из семьи разводчиков.

– Однажды он сильно обжёг меня. У меня даже остался маленький шрам на лопатке. После этого случая он просто балуется, но всё же…

Кинельган спрыгивает с дерева, разбегается и размеренно летит перед нами, делая плавный разворот и присаживаясь на правое плечо Андрея. И теперь мирно едет на нём верхом.

– Думаю, это извинение, – говорит Андрей.

Я улыбаюсь.

– Точно, он заигрывает с тобой.

Мы смеёмся.

На мгновение отец исчезает из виду, и когда мы выходим из-за поворота – видим его, идущего вдоль золотого поля. Слева от дороги, огибающей его, уже виднеется голубая вода озера через густую полосу хвои. Мы выходим из тени сосновых крон, и солнце слова опаляет нашу кожу. Оно поднялось на самый верх, повиснув над нашими головами. Кажется, наступил полдень.

Путь до места назначения был окончен.

Впереди нас расстилалась Виверна. Но все местные называют озеро Стариком. Когда-то оно было частью реки, протекающей неподалёку. Когда она изменила русло на новое, образовался этот бессточный водоём.

Мы проходим мимо компании, отдыхающей здесь в палатках. Из раскрытой двери их автомобиля играет негромкая музыка. Парни жарят мясо на огне, а скучающие загорающие девушки, лежащие на животах, провожают умилённым взглядом Кинли. Его белоснежный цвет часто привлекает внимание людей. Это очень редкий цвет для дракона. Андрей и я настигаем отца, оказавшись у следующего подступа к озеру. Пробираемся через кустарник и молодняк деревьев – здесь свободно. Для нас открывается красивый вид на переливающуюся под лучами солнца воду лазурно-голубого цвета. С другого берега Виверна затянута травой и отгорожена лесом.

В этом месте не очень удачный спуск – приходится осторожно соступать с крутого обрыва вниз. Андрей подаёт мне руку. Вот, мы уже дважды коснулись друг друга за полчаса. Я не ощущаю дискомфорта. Вода возле берега затянута полосой кувшинок, но перед нами расчищенный вход для купания.

Папа ставит плетёную сумку на песок и снимает футболку и штаны, раздеваясь до плавок для купания. Я в это время стелю покрывало. Раздаётся громкий всплеск воды. Это Кинли нырнул в воду в полёте. К нему, вскоре, присоединился отец. Я не спрашиваю его, холодная ли вода. Знаю, что она ледяная. Водоём стоячий и глубокий. Даже это палящее солнце не в силах его как следует прогреть, кроме как на поверхности.

Пока мы с Андреем снимаем одежду, чтобы тоже войти в речку, папа и Кинли начинают отплывать по направлению к кувшинкам. Мы пришли сюда не просто так – отец пришёл половить немного рыбы. Руками. Андрей, живущий в городе, не проводивший ни дня своего детства в деревне, явно не понимает, в чём дело. Я по-доброму улыбаюсь, глядя на его замешательство.

– В полдень, в самую жару, рыба прибивается к тени в водорослях и кустах. Прячется у корней. Если идти медленно и плавно, не спугнув её, можно схватить голыми руками.

Он хмурит брови, думая, что я шучу.

– Да ну. Это нереально!

Я смеюсь, но тихо. Стараясь не распугать папину рыбу.

– Просто немного подожди.

Когда мы подходим к воде, они с Кинли уже увязли в кувшинках в стороне. Кинельган, прижав уши и сощурив глаза, болтается, уцепившись когтями задних лап за свисающие к озёрной глади ветки плакучей ивы. Он сосредоточен как ястреб, готовый впиться в свою добычу, и наблюдает за отцом. Выражение его мордочки меня веселит.