Цвет жизни - страница 24

За красным столом появился старик.

– Илья Макарович Козин предложил заменить на однобалочных тележках медные троли железными, – объявил председатель.

– У нас сменным мастером работает, – шепнула на ухо Ольга, – более тридцати лет на заводе.

Громом взорвались аплодисменты. Старика знали все. Попав под обстрел любопытных глаз, он растерялся, не зная куда деться. Если бы дело происходило где-нибудь на кране, на завалочной машине, то Илья Макарыч нашел бы выход. А тут… тут было бурное море ревущих голосов. Козина сотрясало, будто через него проходил ток высокого напряжения.

Он тронулся было со сцены. Но решив, что этого нельзя сделать, снова вернулся. Ожидая, когда прекратятся аплодисменты, он вынул табакерку и захватил большую понюшку. Сделал это машинально и от растерянности. Но раз понюшка была в руках, он поднес ее по привычке к ноздрям и сразу же несколько раз чихнул. Аплодисменты раздались еще громче. Старик, махнув рукой, похожей на полено с необрубленными сучками, спрыгнул вниз и скрылся из вида.

Рука Ранцева сама собой залезла в карман. Он вытащил свою записную книжку. Там были занесены его прошлые предложения. На них ему было интересно взглянуть сейчас.

– Похоже, что вы тоже изобретатель? – спросила его весело Ольга, наклоняя голову к записной книжке и разглядывая чертежи.

– Нет! Это так, – сказал Ранцев, пряча книжку.

– Я, товарищи, хочу сказать… Это хорошо. Это хороший вечер, – говорил рабочий с лицом, заросшим волосами. Он зыркал по залу, словно кого-то искал. Шеи у него не было, но несмотря на это голова у него вращалась легко. – Я где-то читал, что изобрести легче, а вот сделать трудно. Может быть, и вправду так, не знаю. Но по-моему, самое трудное – это ходить в БРИЗ.

«Неужели и здесь то же самое?» – подумал Ранцев, слушая рабочего.

– Наши ячейки, как норовистые лошади: не хотят – не везут. А ударишь кнутом – лягаются. Я внес предложение насчет тормоза. Так вот уж три месяца хожу туда: один в отпуску, другой чертеж затерял, третий пошел согласовывать. Не БРИЗ, а кладбище.

Рабочий передохнул и хотел еще что-то добавить, но треск тысячи ладоней заткнул его сердитый рот. Он неумело мотнул головой в знак благодарности и исчез вместе с премией – новым полушубком.

Вслед за стариком на эстраду вылетел Антон.

– За изобретение контроллера для электромашин премируется…

Получив техническую библиотечку и чек на 500 рублей, Антон обратился к публике:

– Товарищи! За последний год благодаря рационализаторским предложениям наш завод получил экономии до двух миллионов рублей. В этом зале собралось до тысячи человек изобретателей. Разве это только пустая цифра? Разве могли организовать такую армию мертвецы, которые сидят в БРИЗе, как это утверждал предыдущий товарищ Назаренко, говоря, что БРИЗ – это кладбище? В семье не без урода. Но нельзя же, товарищ Назаренко, чернить всю организацию. Нельзя так рассуждать. Организация изобретателей растет не по часам, а по минутам. Лозунг – «Каждый ударник должен стать изобретателем» в основном у нас почти выполнен. И мы теперь говорим: не в год, не в месяц, не в декаду, а каждый день ударник должен давать рационализаторские предложения. Чем больше будет работать наша голова, тем меньше будут уставать руки, тем больше и лучшего качества дадим мы сталь.

Кирилл весь ушел в слух. Он жадно глотал слова Антона. Глаза его возбужденно горели.

Третья смена. Мастерская почти пуста. В том углу, где находится инструментальная, группа электриков расположилась на чем попало. Они только что вернулись из цеха с ремонта завалочной машины. Их лица, точно карикатуры, размалеваны мазутом. Черными, как смола, пальцами заворачивают они табак и с наслаждением покуривают. Над ними висят грушевидные тысячеваттные лампы. Они слепят глаза, как раскаленные до молочного цвета куски металла. В квадраты окон глядит черный грохочущий мрак. Это ревет мартеновский цех. Он будит уснувшую землю.

– Я говорил, что щетки стоят неправильно и угли нужны другие, – ругал слесарь Лебедев монтера.

Губастый Рудольф, монтер с мясистым носом, оправдывался. Он только что задержал машину в ремонте на полчаса.