Цвет жизни - страница 59
Ему стало стыдно перед девушкой, что он ничего не понимает в этих вопросах. Воспользовавшись замешательством Тараса, Зотова вырвала у него револьвер и твердо заявила:
– Молод еще, чтоб с оружием…
У кого-то другого Тарас с рукой оторвал бы свой револьвер, а здесь не посмел…
Часа через полтора, когда улица была очищена и возобновилось обычное движение, Тарас с Надей выбрались из засады. Они шли долгое время вместе, не разговаривая.
– Ну, вы что же… Не отдадите, что ли? – спросил Тарас, косясь на ученический передничек, в который был завернут револьвер. Зотова усмехнулась, подошла вплотную к Тарасу, покрутила пуговку ворота его рубашки.
– Подумаешь, обиделся! Отдам, но потом, сейчас он мне нужен. Хорошо? Ведь мы еще встретимся? Да? – И, улыбнувшись, она резко свернула за угол.
«Ну и девка…» – подумал Тарас, провожая ее глазами.
Глава вторая
Архангельская улица, как большой канал. Бурлит и пенится на улице толпа празднично разодетого люда. По тротуарам, мимо крепко вросших в землю купеческих особняков, магазинов и ресторанов потоками движется народ. Идут офицеры, окруженные стайками разряженных барышень. Прогуливаются степенные купцы и мелкие лавочники.
Одни волокут под руки жен, солидных и добротных, как ломовые битюги, другие семенят с суховатыми заморенными старушками. Важно вышагивают жандармы и городовые. С подскоком, бочком, стараясь не задеть более важных особ, пробираются чиновники, приказчики. Со смехом шныряют гимназисты и гимназистки.
Майские костюмы, шелковые платья, военные мундиры, блескучие пуговицы – все смешалось, и улица горит при заходящем солнце, как радуга.
Весь цвет города собирается здесь вечерами – людей посмотреть и себя показать. Иногда на поверхность этого сверкающего потока вдруг вынырнет откуда-то из глубины сукатая и неуклюжая, как карга, фигура нищего или солдата в заплатанной шинели.
Протягивая культю руки, солдат просит:
– Подайте… за отечество пострадавшему…
Но появляется полицейский и, подталкивая солдата в бок, ворчит:
– Ты, служивый, давай-ка ближе к церкви. Не разрешается здесь просить.
Иногда попадаются маленькие босяки. Одни из них, барабаня щетками о деревянный коробок, назойливо предлагают:
– Чистим-блистим сапоги… Кавалер, у вашей барышни туфельки забрызганы, разрешите смахнуть пыльцу. Один пятачок! Барышня вас за его лишний раз поцелует.
Другие босячата слоняются в толпе или заглядывают в витрины гастрономических магазинов.
Тарас врывается в эту толпу с кипой газет и журналов. Он громко выкрикивает:
– «Нива», «Родина», московские и местные газеты! Интересные сообщения: бой подводных лодок на Немецком море… Французский президент прибыл на фронт и раздает кресты и медали… В Германии голод, из убитых солдат делают колбасу… Карикатуры на кайзера и султана со стихами…
Затем Тарас, гримасничая, начинает кричать нараспев:
Рядом с Тарасом стоит солидный господин в шляпе и парусиновом костюме. Золоченая цепь изогнулась по брюшку. Господин слушает Тараса, раскрыв рот, словно боясь проронить слово. Под конец он с полной удовлетворенностью замечает:
– Как ловко с-сочинено, уморительно! Газетчик, дай мне журнальчик с этим романсиком.
Господина обрывает еще более солидная супруга, которая башней возвышается над ним. Воркуя, как голубка, она высказывает свое недовольство:
– Артурчик, опять ты покупаешь на улице журналы… Ты не принимаешь мои замечания в резон. Ведь здесь в три шкуры дерут!
Солидный Артурчик шепчет что-то супруге на ухо и, порывшись в кошельке, протягивает газетчику двугривенный. При этом он выжидающе глядит через очки, готовясь получить сдачу.
Тарас это заметил, но и виду не подал, что собирается отсчитать пятак. С деланой благодарностью он улыбается и раскланивается…
– Спасибо!
Сунув двугривенный в карман, Тарас мигом исчезает в толпе. Господин запоздало грозит толстой суковатой тростью вслед Тарасу и что-то брюзжит. А высокая супруга рычит без стеснения:
– Балда!.. Феофан!.. Мотыга!.. – крестит она своего Артурчика. Тот еле поспевает за супругой.