Цветная масть - элита преступного мира - страница 2

Воровское сообщество не свалилось к нам, словно снег на голову. Оно имеет определенные исторические корни. В преступном мире царской России всегда существовал криминальный слой профессиональных преступников, наиболее организованную часть которых представляли воры различных мастей и другие, подобные им, «специалисты». Большинство профессиональных преступников того времени не скрывали своей принадлежности к криминальному образу жизни.

Октябрь 1917 года и последовавшие за ним социальные потрясения изменили многое не только в жизни общества, но и в различных его слоях, в том числе и в преступном мире. Профессиональные преступники либо открыто продолжали криминальную деятельность, либо, маскируясь под добропорядочных граждан, становились нелегалами, либо переходили на сторону Советской власти. Некоторые эмигрировали за границу, где успешно приспособились к местным условиям.

Суровые объективные обстоятельства заставили оставшихся в России профессиональных преступников объединиться в жесткую, нелегальную криминальную корпорацию и выработать изощренную систему преступной деятельности на основе приемлемых для них правил и традиций преступного мира. В конце 20х — начале 30-х годов в результате острой межклановой борьбы профессиональные преступники, наиболее организованная их часть в лице воров-карманников и некоторых других из этой категории, например, занимавшихся не только карманными кражами, но и при удобном случае другими видами хищений, разбойными и бандитскими нападениями, возглавили уголовный мир и стали именоваться "ворами в законе".

Однако в уголовном мире бытует и иное мнение: якобы термин "вор в законе" был пущен в ход сотрудниками НКВД. Например, в одном из писем нэпманского "вора в законе", лично полученным одним из авторов этой книги в качестве ответа на его выступление в средствах массовой информации о «воровском» сообществе России, говорится: "… Да и само понятие "вор в законе" придумано ЧК. В воровском жаргоне есть "вор честняга", то есть профессионал, гастролирующий по стране…"

Изучение литературных и других источников, беседы с "ворами в законе", а также встречи и беседы с так называемыми "честными арестантами" позволяют сделать еще несколько выводов. Так, нередко сами «воры», чтобы оправдаться перед администрацией исправительного учреждения или сыщиками уголовного розыска и чтобы убедительно отстоять свое мнение перед братвой, подчеркивали: "Я "в законе", поэтому поступил так, а не иначе — на основании законов и обычаев преступного мира".

"Воры в законе", их ближайшее окружение, как показывают наблюдения, всегда превозносили себя, бравировали своими «подвигами», поэтому, по их мнению, вор, соблюдающий правила и традиции преступного мира, конечно, должен быть «честнягой», самым справедливым в мире человеком. Такая точка зрения, в частности, отражена в повествовании Г. Беркальцева "Ночь жизни Леньки Гурова".

В 1946–1948 годах, когда в Советский Союз стали возвращаться "воры в законе" — фронтовики из штрафбатов и просто из войск, а за ними потянулись в родные края преступники-профессионалы, эмигрировавшие в Западную Европу, в основном Польшу и Германию, еще во времена гражданской войны, "воры честняги" не признали их за своих. Первые взяли оружие от властей, что по «воровскому» закону категорически запрещается и в настоящее время. Потому они были объявлены «суками». Вторые, проживая в Западной и Восточной Европе, занимались коммерческой деятельностью, а это тоже является нарушением «воровского» закона. Их стали именовать "польскими ворами". Позже они тоже попали в категорию "ссучившихся воров".

Следует отметить, что до середины 40-х годов термином "вор в законе" обозначался более широкий круг преступников, в том числе и те из них, которые придерживались "воровских понятий" и «правил», но не всегда их соблюдали. С началом «воровской» войны (1947–1951 гг.) в местах лишения свободы роль «воровского» закона среди элитарного слоя преступников возросла. Криминальное звание "вора честняги" как бы приняло в себя основное — "вор в законе", остальные были объявлены «ворами» "ссучившимися". Таким образом, в конце 40-х — начале 50-х годов в результате внутренних процессов, проходивших в преступном мире, осуществилось жесткое расслоение «воровской» среды, и криминальное звание "вор в законе" стали носить только те преступники, которые не только признавали, но и бескомпромиссно соблюдали "воровские правила" и традиции, так называемый кодекс чести «вора»