Цветок Грина - страница 43

стр.

   Юный Коэл взял цветок и осторожно двинулся в направлении темной прогалины. На половине пути к цели стало ясно, что привлекло его внимание. Среди тонких, покрытых коричневой корой стволов чернели обугленные останки деревьев. Чуть поодаль, слева от Грина раскинулась выгоревшая роща. Справа от нее находился не задетый пожаром пустырь.

   Через несколько десятков шагов, стали видны расположенные на пустыре деревянные постройки.

   Подойдя ближе, юноша внимательно осмотрел сгоревшую траву. Ее границы казались неестественно ровными, словно кто-то прочертил невидимую черту, отделявшую пожарище от пустыря за которую огонь не посмел выйти. Посреди пепелища, словно черные истуканы громоздились головешки деревьев и пней.

   Стали лучше видны примеченные издали постройки. На бледно желтом ковре засохших листьев косились полуразрушенные низкие домики из круглых бревен. Простые одноэтажные срубы даже близко не походили на солнцереченские красивые поместья и скорее напоминали сараи или на худой конец амбары.

   У того, что ближе к Грину, отсутствовала крыша и часть наружной стены. Сверху он был придавлен засохшим и обветшалым деревом.

   Второй дом был намного больше. Сложенный из длинных коричневых бревен, без окон и украшений он выглядел старым и заброшенным.

   Глядя на эту унылую картину, Грину вдруг захотелось немедленно убежать. Так жутко и запустело было вокруг, будто в этом месте навсегда остановилось время.

   Сердце подсказывало, что Эрду нужно искать где-то неподалеку, но в то же время, всем своим естеством юноша желал поскорее покинуть зловещее место.

   Выставив перед собой копье, юноша зашагал в сторону ближайшего к нему полуразрушенного дома. Страх затуманивал разум и притуплял зрение, мешая успокоиться и собраться с мыслями.

   Приблизившись к постройке, он заглянул внутрь. Боковая и задняя стены были подпалены; в углу зияла дыра с обугленными вокруг бревнами.

   Не найдя ничего интересного, Грин отправился осматривать второй дом, который казался целым. Дверь и единственное окно он нашел на северной стороне дома. Оно было достаточно высоко от земли, потому юноше пришлось уцепиться руками за подоконник и подтянуться. Внутри оказалось темно и совершенно ничего не видно. Большую деревянную дверь кто-то плотно запер, а так как Грин особо не стремился попасть внутрь, идею изучить дом изнутри пришлось отбросить. Побродив некоторое время вокруг, он решил снова осмотреть пепелище.

   Возвращаясь к обугленной роще, он издали почувствовал неладное. Словно что-то изменилось с тех пор, как он там побывал. На черной от сажи земле посреди головешек и пней валялось нечто похожее на мусор.

   Внезапно тело юноши от кончиков пальцев и до макушки пронзил леденящий кровь ужас. Присмотревшись, он увидел вовсе не мусор: пожарище было усеяно грудами разрубленных тел. Беспорядочная мешанина из останков представляла собой ужасающую картину чьей-то злой и жестокой сущности.

   Юношу замутило. Он отпрянул и часто задышал. Словно во сне он рванул с места, пытаясь убежать, но не тут-то было.

   Что-то схватило Грина за ногу и потащило по земле в сторону построек. Отбиваясь от невидимого врага свободной ногой, он громко закричал и, выронив копье с цветком, начал хвататься руками за землю. Незримая напасть, что его тащила, обладала поистине неодолимой силой, а потому юноше никак не удавалось зацепиться.

   Земля под большим домом разверзлась, обнажив черную яму в которую затягивало до смерти перепуганного Грина. Его сознание охватила паника. Словно в предсмертной агонии он продолжал биться и кричать, когда внезапно увидел, кто его тащит.

   Чудовище проявилось так, словно на него вдруг пролили свет от фонаря или факела.

   Огромный прозрачно-белый призрак держал ногу юноши белесой и безжизненной лапой. Шагая, в направлении ямы он внезапно обернулся, отчего стала видна жуткая морда, похожая на голову мертвой рыбы, в пасти которой торчал ряд длинных как кинжалы зубов. Голова держалась на тонком паукообразном туловище, из которого уродливо выпирали кривые кости и кошмарный горб. Длинные прозрачные конечности, словно ветви гигантского растения, безжизненно свисали с изуродованного белого месива мышц.